— Возможно, нам следует предупредить Редвинтера.
— Не думаю, — возразил я. — Это дело находится в ведении Малеверера, и он не давал нам подобного поручения.
Звук шагов, раздавшийся на лестнице, заставил нас замолчать. В комнату вошел Редвинтер. Закрыв дверь, он вперил взгляд в Барака. Затем повернулся ко мне и растянул губы в улыбке, обнажившей его мелкие белые зубы.
— Насколько я понимаю, мастер Шардлейк, вы сочли, что при встречах со мной вам необходима защита? — насмешливо осведомился он.
Даже сейчас он не оставил своих попыток уязвить меня.
— Мастер Редвинтер, сейчас не время для колкостей, — произнес я подчеркнуто бесстрастным тоном. — Нам предстоит обсудить весьма серьезные вопросы.
— Я приказал принести заключенному одеяла и жаровню, — сообщил Редвинтер. — У меня нет ни малейшего желания, чтобы человек этот умер, находясь на моем попечении, — добавил он с откровенной злобой. — Бог свидетель, смерть его мне вовсе ни к чему! Сейчас я намереваюсь допросить повара и хочу, чтобы вы при этом присутствовали.
— Но если бы заключенного отравил повар, он сразу скрылся бы, сделав свое дело, — заявил Барак. — Всякому ясно, что первое подозрение пало бы на него. Зачем ему оставаться в замке и ждать, пока его схватят?
Редвинтер смерил его пренебрежительным взглядом и процедил, обернувшись ко мне:
— Вы всегда позволяете слугам вмешиваться в ваши дела?
— Барак мой помощник, — отрезал я. — И то, что он сказал, отнюдь не лишено смысла.
— Вот как? — ухмыльнулся Редвинтер.
Взгляд его скользнул по синяку на моей голове.
— Вижу, вы побывали в серьезной переделке, мастер Шардлейк. Должно быть, ваши учтивые манеры вывели кого-нибудь из терпения?
— Я уже сказал вам: сейчас не время для колкостей. Идемте поговорим с подозреваемым.
— Идемте. Бог свидетель, я заставлю этого мерзавца выложить правду.
И, тряхнув в руке связку ключей, он сделал нам знак выйти из комнаты.
Повар, с обеих сторон окруженный солдатами, понуро сидел на табуретке в караульной. Как и полагается человеку его ремесла, он отличался изрядной упитанностью, лысая голова имела яйцевидную форму. Однако черты лица были резкими и заостренными, а в глазах бегали тревожные огоньки. Я не мог не признать правоту Редвинтера — этот человек одним своим видом внушал подозрения.
Тюремщик приблизился к заключенному и, уставившись ему прямо в лицо, растянул губы в зловещей улыбке. В комнате горела жаровня, из кучи углей торчала кочерга. Редвинтер быстро выхватил ее и сжал в руке. Повар судорожно перевел дух, не в силах оторвать взгляда от раскаленного докрасна конца. Даже я, стоя в нескольких шагах от Редвинтера, ощущал исходивший от кочерги жар. Солдаты, предчувствуя тягостную сцену, смущенно переглядывались.
Редвинтер погладил бороду свободной рукой и произнес негромко и вкрадчиво:
— Назови свое имя.
— Д-Дэвид Юхил, сэр.
— Прежде ты работал в аббатстве Святой Марии?
Глаза повара, неотрывно устремленные на кочергу, расширились от ужаса.
— Да, сэр.
— Когда отвечаешь, смотри на меня, невежа, — процедил Редвинтер. — Как долго ты работал в аббатстве?
— Около десяти лет, сэр. Я стряпал для монахов. Нас, поваров, там было трое.
— Вижу, в аббатстве ты хорошо отъелся. Привык к сытой жизни и легкой работе. И уж конечно, когда этот папистский притон закрыли, а тебя выбросили на улицу, тебе это не слишком понравилось.
— Я быстро нашел работу, сэр. Здесь, в замке.
— И воспользовался своим положением для того, чтобы отравить человека, который нужен живым самому королю. Знаешь, какому наказанию подвергают поваров-отравителей? Их варят заживо. Таков приказ короля.
Юхил вновь судорожно перевел дух. По лицу его градом катил пот. Редвинтер размеренно произнес, не сводя с повара ледяных беспощадных глаз:
— Ты сам понимаешь, это весьма мучительная смерть. Хотя мне ни разу не доводилось присутствовать при подобной казни. Пока не доводилось.
— Но я… я ни в чем не виноват, сэр! — вскричал Юхил дрожащим голосом.
Раскаленная кочерга неодолимо притягивала его взгляд.
— Минувшим вечером я, как обычно, приготовил овощную похлебку. Все необходимые продукты я купил в городе. Заключенному наливали из общего котла. Он до сих пор стоит в кухне, и там сохранились остатки похлебки. Если бы я отравил похлебку, захворали бы все солдаты.
В поисках поддержки повар обернулся к стражникам:
— Джил, Питер, вы же тоже ели из общего котла?
Солдаты с готовностью закивали.
— Это правда, сэр, — сказал один из них.
Редвинтер недовольно нахмурился.
— Я собственными глазами видел, что у повара не было возможности отравить еду арестанта, — продолжал стражник, который, как видно, не отличался робостью.
— Вы же сами отнесли ему еду, сэр, — подал голос Юхил. — А пиво ему наливали из общего бочонка.
— Кто моет посуду Бродерика? — осведомился я.
— Я делаю это собственноручно, — ответил Редвинтер, поглаживая свою холеную черную бороду.
Внезапно он поднес кочергу к самому носу повара. Я решил, что вмешаюсь, как только он сделает еще одно движение. Юхил, постанывая от страха, скорчился на своей табуретке.
— Я не знаю, каким образом ты отравил еду заключенного, господин повар, — процедил Редвинтер. — Но кроме тебя, сделать это было некому. Не волнуйся, я найду способ развязать тебе язык. Да будет тебе известно, я насквозь вижу бывших монастырских работников, подобных тебе. Вы пропитаны папистской ересью и ненавидите короля за то, что он лишил вас ваших теплых местечек. И уж конечно, если вам подвернется возможность навредить его величеству, вы ни за что ее не упустите. В башне Лоллард я повидал немало монастырских прихлебателей. Все они походили на тебя, такие же жирные и откормленные. И, должен тебе сказать, все они были на редкость чувствительны к боли.
— Но я ненавижу монахов! — со слезами в голосе крикнул Юхил.
Кочергу от его лица по-прежнему отделяло расстояние в несколько дюймов.
— Что? — рявкнул Редвинтер.
— Я ненавижу монахов! Они катались как сыр в масле, а я спал на соломе. А уж на то, как они мастерски вытягивают деньги из доверчивых олухов, я насмотрелся вдоволь. Клянусь, я даже был осведомителем лорда Кромвеля!
— Что за ерунду ты несешь? — нахмурившись, бросил Редвинтер.
Повар откинул голову, стараясь держаться подальше от полыхающей жаром кочерги.
— Клянусь кровью Господней, это чистая правда! — возопил он. — Когда в тридцать пятом году в аббатство приехали люди лорда Кромвеля, они допрашивали всех слуг. И когда поняли, что я монахов не жалую, то предложили мне сообщать в контору лорда Кромвеля все сплетни и разговоры, которые мне доведется услышать. Пообещали, что после закрытия монастыря подыщут мне хорошее место. И они сдержали обещание, устроили меня сюда, в замок. Так что я самый что ни на есть верный слуга нашего короля!