Он снова это делал. Вернее, это Жизель делала с ним…
Жизель вернулась на середину комнаты. Сол наблюдал за тем, как она открывает чемодан и быстро засовывает туда платья. Ее руки слегка дрожали. Он боролся с желанием отбросить чертов чемодан и прижать ее ладони к себе, раздеть Жизель и ласкать, пока она не станет его. Как бы она отреагировала на такое? Что бы сделала, если бы прямо здесь и прямо сейчас он поддался влиянию собственных желаний — желаний, которые не оставляли его с того самого момента, как он ее увидел?..
Непреодолимая тяга выяснить это подтолкнула Сола к ней. Он хотел чувствовать ее тело прижатым к своему. Хотел разжечь в ней огонь и не отпускать, пока он не поглотит их обоих. Он хотел…
«Я хочу Жизель», — признался себе Сол.
Жизель быстро застегнула замок на чемодане и взяла его за ручку, чтобы опустить на пол. Но Сол был быстрее ее — в мгновение ока чемодан оказался у него в руках. Он поднял его так легко, словно это была дамская сумочка.
Жизель не ожидала, что Сол сам сядет за руль, и поэтому была не готова к тому, что они окажутся вдвоем в машине. Для нее было непривычным сидеть на пассажирском сиденье, когда за рулем мужчина. Это участь влюбленных пар — наслаждаться близостью, будучи закрытыми от глаз людей в салоне автомобиля.
Кожаное сиденье, казалось, приняло форму ее тела, а ноги утопали в мягком коврике. К запаху дорогой кожи салона примешивался запах самого Сола — не просто одеколон, которым он пользовался, а свежий, теплый мужской запах. Его загорелые руки, такие сильные и умелые, крепко держали руль. Руки, прикосновение которых она ощущала на себе… Но конечно же это не было ласками…
Каково это, интересно, сидеть в машине рядом с мужчиной, как она сейчас сидела с Солом, — только с любовником? Для других женщин такая близость — физическая, умственная и духовная — обыденное дело. Но Жизель никогда не будет идти по жизни с мужчиной, который любил бы ее…
Откуда ни возьмись, появилось острое ощущение потери. Оно нарастало и давило на Жизель. Чувство безнадежности злило ее.
Почему рядом с ним она так остро ощущала все то, что ей недоступно, все, что она не могла позволить себе даже желать? Сол Паренти был самым последним мужчиной в списке, к которым ее влекло, если бы она вообще имела право испытывать что-то подобное.
Жизель решительно отвела взгляд от него и сфокусировалась на загруженной дороге.
Но, несмотря на пробки, они довольно быстро добрались до аэропорта. Свернув после указателя к аэропорту, Сол спросил ее:
— Ты уже была на Ковоке?
Жизель покачала головой:
— Я видела фотографии и видео, читала отчеты. Западная сторона острова не подходит для строительства, а гора на востоке оставляет только один разумный вариант — построить комплекс на равнине, посередине. Но фотографии безумно красивые.
— Это правда. — Сол улыбнулся. — Остров — словно зеленая жемчужина посреди лазури моря. Мой дед всегда сокрушался, что Арецио окружен чужими землями. Вот я и купил остров. К тому же это признак моей успешности.
— А успех так важен для тебя?
— Конечно. Человек, утверждающий, будто успех для него не важен, просто лжет. Успех имеет огромное значение. Он обеспечивает и тешит гордость. Это как если мужчина желает женщину — и тем самым дает ей право гордиться собой.
Жизель бросила на него возмущенный взгляд:
— Это ошибочное замечание! Женщины не нуждаются в том, чтобы их желал мужчина — только для того, чтобы тешить свою гордыню.
— Может, и нет. Но когда это происходит, то они все же ощущают гордость, — настаивал он.
Жизель хотела ответить ему, высказать, что она думает о его заносчивости и эгоизме, если бы ее внимание не привлек новый сияющий частный самолет, к которому Сол направлял автомобиль.
Жизель уже летала на частных самолетах. У фирмы было несколько богатых клиентов, которые могли выписывать себе архитекторов куда хотели и когда хотели — и как можно быстрее.
И все же было в этом что-то роскошное и эксклюзивное — в том, чтобы, выйдя из машины, подняться в великолепный, сверкающий самолет.
Чувство привилегии сменилось виной и стыдом перед теми, кто не мог себе этого позволить.
Самолет пошел на снижение. Сол, который провел большую часть полета за работой, выключил свой лэптоп. Движение руки натянуло его тонкую рубашку и подчеркнуло рельефность мышц на груди. Сквозь белую ткань Жизель могла видеть темные волоски…
В животе у нее заныло от волнения. Она хотела отвести взгляд, но глаза не слушались ее. Ворот рубашки был расстегнут, а галстук развязан…
Солнечные лучи, проникая через стекло иллюминатора, роняли тень на его лицо, привлекая внимание Жизель. Ее взгляд все время возвращался к волевому подбородку Сола. Еще несколько секунд — и она заново будет проигрывать в голове тот поцелуй… Ее щеки зарделись. Разум призывал думать о чем угодно — только не о Соле, но у нее не получалось.
Почему всего один поцелуй настолько проник в ее сознание? Потому что она так долго не давала себе волю? Отрицала в себе любые проявления сексуальности? Или потому, что Сол Паренти обладал какой-то невероятной силой, что она не могла противостоять ему?
— Скоро приземлимся. — Голос Сола вернул ее обратно в реальность.
Жизель вцепилась в ремень безопасности и стыдливо отвела взгляд. Она не смела снова взглянуть на Сола, чтобы, не дай бог, не выдать того, что он знать не должен.
Из иллюминатора Жизель увидела землю, над которой они летели. Солнце уходило за вершины гор, которые практически все были покрыты густым лесом. Последние красные лучи оставляли прощальный поцелуй на ряби огромного озера.
Теперь, когда они снизились, она могла рассмотреть деревни и дома, словно гнездившиеся вокруг озера. Некоторые следовали за лентой реки, вытекающей из него и впадающей в водохранилище, образованное дамбой. На огромном ярко-изумрудном поле, покрытом пятнами цветов, также стояли дома. Слева виднелся городок — с каменными мостами, перекинутыми через реку. На скале, сопротивляющейся потоку воды, стоял замок. А за ним — горы.
Город построен в стратегическом месте — это было особенно заметно с высоты.
За городом на равнине показалась взлетно-посадочная полоса. Самолет почти незаметно коснулся земли, в то время как заходящее солнце окрасило все вокруг в розово-золотые тона, оставляя небо темно-синим.
Мужчина в униформе с золотым шитьем — видимо, сотрудник аэропорта — поднял руку в белой перчатке, чтобы поприветствовать Сола, когда тот вышел из самолета и спустился по трапу. Красный ковер был раскатан от самого самолета до ожидавшей его машины.
Хоть Жизель и старалась держаться поодаль, в то время как Сол пожал руку встречающему, но все равно услышала, как тот произнес: