– Почему у тебя этот знак? – Подавив дрожь, она коснулась сплетенных линий и странной метки, напоминающей татуированный штрих-код. – Ты… тоже хотел покончить с собою?
– Нет, никогда. – Воскресший отнял ладони от лица. Глаза его были сухи, но странно блестели. На секунду в них отразились ненастный закат и багровые угли, тлеющие среди облаков. – Просто ты не все знаешь обо мне… Ты слишком спешила любить, так спешила, что даже не поинтересовалась моей родословной, а зря… В нашем мире все решает кровь! Посмотри на меня внимательно…
Варвара замерла, широко раскрыв глаза, и под ее испуганным взглядом Воскресший неуловимо изменился; по его стройному телу прошла продольная волна, словно под гладкой загорелой кожей шевельнулся гигантский червь.
– Я не человек! Я дракон! Белый ящер в теле человека. А ты – наивная дочка мельника из сказки, которая держала на коленях голову чудовища, думая, что ласкает сказочного принца. О, это тепло девичьих коленей…
Воскресший мечтательно закрыл глаза и улыбнулся своей тонкой, извилистой улыбкой.
Варвара отшатнулась и почти упала на диван. Она съежилась и собрала у горла широкий ворот блузки и одернула края коротких черных брюк, пряча свои предательски белеющие колени. Еще минуту назад она любовалась ими, думая, что точно так же любуется ими Воскресший.
– Почему ты убегаешь? Вот он я! Весь твой… И я хочу тебя! – Воскресший полз к ней на коленях, протягивая скрюченные ладони, но Варвара крест-накрест обхватила колени и глубже вжалась в спинку дивана.
– Дрожишь, маленькая обезьянка? Так кого же ты любила, этот жалкий мешок человечьих костей или душу древнего бессмертного Дракона? Отвечай, или умрешь!
Варвара только трясла головой, не в силах вымолвить не слова.
– Вот почему я ненавижу людей, – продолжил Воскресший. – Я ненавижу то, что любите вы, но меня тянет к вам. Должно быть, моя кровь разбавлена и я всего лишь полукровка, духовный гибрид! Моя мать или прабабка были обыкновенными человеческими самками, пойманными для опытов, и я вполне мог родиться с головой змея или черепахи. Здесь, в этих стенах, есть множество таких тупиковых форм, хочешь, познакомлю?
Варвара вскочила с дивана и с размаху влепила трескучую пощечину по запавшим скулам Воскресшего, слишком гладким, слишком голым для человека…
– Ты не змей и не дракон и тем более не человек! Ты обыкновенный подонок, вообразивший себе незнамо что!
– А вот теперь ты и вправду мне нравишься, ты не похожа на остальных. Смелая! Жестокая! Ты – я сам, только с другой кожей. Может быть, в твоей родословной тоже не обошлось без драконов? И если ты нашла в себе смелость полюбить дракона, найди силы освободиться от его чар. В любом случае, лучше беги: тебя уничтожат, как только ты отработаешь все, на что подписалась. Если хочешь, я проведу тебя к озеру…
Варвара схватила его холодную твердую руку:
– Ну, скажи, что ты придумал все это, чтобы отпустить меня, чтобы я не страдала! Или ты просто принял сон за реальность! Свой самый страшный сон!
– Мой единственный сон – девочка с лилией в мокрых волосах, и я мечтаю его вернуть… Давай уйдем вместе, туда на берег озера. Хочешь?
– Да… – прошептала Варвара.
Они прошли через несколько дверей и коридоров-отсеков, разделенных герметичными переборками, и очутились в том самом бункере вблизи забора, где Варвара не так давно совершила свой рискованный бросок на территорию «фабрики смерти».
Над озером колдовал узкий месяц. Обильная роса холодила ноги. Беззвучно, как легкие тени, они добежали до Гром-Камня и сели на хвойный подстил у его подножия. Воскресший обнял ее, пробуя укрыть от ночного холода, но его руки и грудь были стылыми и твердыми, как гранит Громового камня.
– Твоя любовь и тяга ко мне не случайны, – шептал оборотень. – Они – память твоего прошлого. Эти озеро помнит битву человека и дракона, здесь были посеяны семена зла, здесь им суждено созреть и уйти в небытие, ибо время похоже на змея, вцепившегося в собственный хвост. Кто разомкнет это кольцо, обретет знание и силу…
Давно, очень давно, на заре времен, мы были мудрыми и справедливыми хозяевами Земли. Но моя раса не смогла преодолеть цикличность, развернуть ее в спираль, мы не отвратили планетарного рока… и были вынуждены оставить план проявленного бытия…
Ваши геологи часто находят гигантские кладбища древних ящеров. Под ударами оледенения они сбивались в тесные стаи, пробуя согреть друг друга, как это делали теплокровные. Но мы были холодны, слишком холодны и медлительны. Спустя миллионы лет этому выучились некоторые виды змей, видишь, мы тоже способны учиться…
Сердце Варвары сжалось от сострадания и тревоги. Грустную судьбу слишком рассудочной и созерцательной расы может повторить безрассудное и детски беспечное человечество, самонадеянно возомнившее себя венцом всякого Творения.
Воскресший подул ей в глаза с внезапной нежностью, и Варвара положила голову на его плечо, закрыла глаза.
Она дышала ровно и безмятежно, и ее волосы рассыпались, как у русалки, спящей на дне прозрачного озера, в хороводе неясных теней и мягких касаний. Сухой голос Воскресшего шуршал, как песчаный ручеек в колбе старинных часов…
– Я поведу тебя забытыми тропами в давно потерянный мир. Он канул в небытие, минуя мифы, летописи и человечью память… Но ты увидишь его таким, как видели его твои далекие предки, и твоя кровь хранит это знание.
Я помогу тебе разбудить его…
Легенда о князе-драконе
Странник
Снега на равнине было немного, и Странник легко одолевал полтора дневных перехода. Когда он вышел в путь к далекой цели, на западе еще светило солнце, но и оно взошло в последний раз: едва поднявшись, спряталось за скалы, но в синем сумраке полярной ночи яснее заблистал далекий свет. Он знал от викингов, детей седых туманов, что это свет божественной Валхаллы, она зовет игрой полярных радуг и светится за много дней пути.
То было время молодого мира… Он тоже молод был, и жар его крови боролся с холодом и побеждал седую Хель, владычицу могил.
На третий день пути впереди показались скалы, выглаженные морскими ветрами. Не так давно на этом берегу шумела богатая пристань, у причала теснились ладьи и драккары, здесь варинги перегружали добычу, чинили корабли и поправляли оружие перед новым походом. Варингом мог стать всякий, кто любит оружие и золото больше мирных трудов. Дело это было опасное, немало охотников поживиться за чужой счет развелось на берегах морей и на речных путях.
Теперь северный край опустел, земля быстро забыла человека, а его следы смыло море. Те, кто остался, уже ни на что не надеялись, но, верные какой-то давней клятве, охраняли пограничные вежи Арконы.
В ложбине среди скал шевельнулся теплый огонек. Морозный ветер донес звучные удары молота, и потянуло сладким дымком. За оградой, сложенной из крупных, прочно и крепко подогнанных валунов, яростно залаяли псы. Они вырвались через распахнувшиеся ворота и окружили Странника. Это были полукровки – помесь полярного волка и рослых белых собак, привезенных издалека. С их дымящихся пастей на снег падала окровавленная слюна. Следом вышел хозяин, крепкий и плечистый, как все варинги, и даже в старости сохранивший горделивую осанку воина. Крепкое костистое лицо когда-то было красиво, а теперь рассечено продольным шрамом, и правая рука свисала плетью. Прикрикнув на собак, он без слов пропустил Странника за ограду.