— Борис?!
Квит обернулся и, погасив хищную ухмылку, игриво козырнул.
— Здорово, студьеус! Какими судьбами?
— Так я ж Сосенский. Крестный тут у меня ментурой командует — полковник Панин, слыхал?
— Полкан твой крестный отец? Как на Сицилии? Круто…
До этой минуты они и не помнили о существовании друг друга, но теперь, случайно встретившись, были одинаково рады встрече. Так ощущают свое единство полные противоположности. Если смотреть со стороны, они своеобразно оттеняли наружность друг друга. Севергин — крепкий светлоглазый блондин с породистым, мужественно приятным лицом. Квит — иного замеса: смуглый, гибкий, с изрядным присадом восточной крови. И если Севергин был прям, как солнечный свет, и бесхитростен в суждениях и спорах, то Квит всегда ускользал, как намазанный оливковым маслом борец, и умело «забалтывал» противника.
— Везет тебе, всюду у тебя родня, а тут мотаешься, как перекати-поле, — балагурил Квит. — Ну, как там наша альма-матер?
— Последний экзамен осталось дожать, и на свободу с чистой совестью и красным дипломом.
— А там куда метишь? Дуй к нам в УБОП!
— Спасибо, только это вряд ли…
— А чего так?
— Сам знаешь, всякого кулика в родимое болото тянет. Здесь останусь.
— Да, отличники академии на дороге не валяются, они сами пробивают себе дорогу! Зацени каламбур. — Квит достал сигарету и мял ее тонкими смуглыми пальцами.
— А ты, краса и гордость УБОПа, какими судьбами попал в наши края? — поинтересовался Севергин.
— Да вот, к святым местам потянуло — испить из Досифеевского родника. В самые жары оно пользительно…
— Испить? Стряслось что-то? Или борцы с мафией остались без работы?
— Пойдем, потолкуем, — понизив голос, позвал Егора Квит.
В сумрачном баре посетителей почти не было. В дальнем углу вполголоса совещались трое кавказцев, похожих, как родные братья.
— Куришь? Пьешь? — спросил Квит.
Севергин покачал крупной белокурой головой.
— Экономишь, легкие бережешь? О, догадался: племенной фонд укрепляешь?
— Тут ты в точку попал: жене скоро рожать, не хочу их здоровье на дым пускать.
— Значится, так… Тебе стакан безалкогольного, а мне вина.
За столиком Квит едва тронул губами тепловатое вино и поморщился:
— «Ин вино веритас!», что означает «истина в вине»… Врут. В родниковой воде ее гораздо больше. Эх, водица, водица, без нее и трава не родится… Воистину вода — чудотворная субстанция, и молодой российский бизнес с этим вполне согласен. Еще вчера эти господа делали деньги прямо из воздуха. Теперь энергично извлекают доллары из земли и воды. И завершая обзор четырех элементов, делаем вывод: впереди — огонь! Либо огонь бунта «бессмысленного и беспощадного», либо пламя рейдерского передела. Вот такая алхимия предпринимательства.
— Забавно… Только не пойму, куда ты клонишь?
— Ты о заводе «Целебный родник» слыхал?
— Да о нем только глухой не слыхал.
Месяца два назад предпринимательская инициатива «Целебный родник» буквально прикипела к монастырскому источнику. Громовый ключ был святыней здешних мест. Если верить легендам, источник под горой явился по молитве Святого Досифея. Пещерка старца, по-церковному «печора», дала начало лесной пустыни. Спустя столетия на месте «печоры» отстроился Сосенский Свято-Покровский мужской монастырь, вблизи возникло поселение и торговый посад. Громовый ключ переименовали в родник Святого Досифея, а Велесов холм — в холм Святого Власия, но в народной памяти он все еще носил имя «скотьего бога».
— Ну и чего ты взъелся? — нахмурился Егор. — Родник — дело Божье, святое…
— Родник-то Божий, а «водяной бизнес» под маркой монастыря — это уже от человеков, и забей, скажем, на территории обители нефтяной фонтан вместо светлой, как слезка, святой водицы, это вряд ли обрадует господ устроителей. Вода гораздо прибыльней! С помощью нехитрых «ирригационных» финансовых схем они обратят родниковые воды в денежные потоки, а после перебросят «северные реки» на банковские счета, где и завершат их окончательную валютную ректификацию, то бишь очистку. Наша контора отследила, что к роднику тянут руки не только теневики, но и хорошо организованное промышленно-политическое лобби. Да и от сделок с монастырской землей не просто попахивает, а прямо-таки разит, и отнюдь не ладаном. «Помощь церкви» наши толстосумы уже давно превратили в бездонный кошель и рассадник махинаций. Вроде гаража под Храмом Христа Спасителя — сверху благодать и позолота, а внизу, знаешь, что делается?
Егора передернуло от сухого свистящего голоса Квита.
— И кто первый в твоих черных списках? Неужто Шпалера?
— Это депутат ваш? Да, большого размаха человек, редкой смелости взяточник. Кавказцам на него просто молиться надо: какой рынище отгрохал в центре города! И не боится, сука, погромов. Но я здесь по другому поводу: «ищите женщину»! Первая в моем личном реестре Ангелина Плотникова.
— Хозяйка «Святого Родника»?
— Так точно, и заодно мраморных хором с пристанью в заповедной зоне.
— Кипишь пролетарской ненавистью?
— На это мне наплевать: у меня к ней личный счет. Помнишь громкое «табачное дело»? Это она организовала ввоз большой партии сигарет под маркой церковной благотворительности. Скандал замяли, но кое-кто так и не смог отмыться. И на контрабанде ее ловили; весь РУБОП на ушах стоял, но все дела закрывали по инициативе «генералки». Ну до чего ловкая баба! Скачет, как блоха на сковороде, и ничем ее не прижмешь. А прижать бы хотелось, бабенка еще сочная.
Квит дохнул сигаретным дымом, и в витиеватом облаке над его головой проступили силуэты пышнотелых гурий.
— А дальше-то что? — вернул его на землю Севергин.
— А то! Засветившись в наших «черных списках», она из контрабандистов решила махнуть в промышленники и прикрыться благотворительностью, как фиговым листком. И уж поверь, ей есть чего прятать. Фирму «Веритас» она скорехонько перерегистрировала как «Родник». Сплошная поэзия, но рыльце снова в пушку и в табачной крошке. Но на этот раз лиса решила пощупать монастырский курятник. Я сюда приехал в составе бригады, вместе с «важняком». Прикрыть этот «блошиный цирк» на корню и баста!
Севергин присвистнул: «важняком» на милицейском жаргоне звался следователь по особо важным делам.
— …После личной встречи с Ангелиной я завел у себя дома боксерскую грушу, — откровенничал Квит. — Рекомендую: красива, терпелива, упруга и отзывчива.
— Спасибо за совет, но я уже женат… — грубовато отшутился Севергин.
— Завидую, завидую. А я все еще на воле копытом бью.
— А махнем ко мне, с женкой познакомлю, в баньке попаримся, порыбалим!