Салливан загнал собаку в угол, где пес начал выть от негодования: кошка сбежала через лаз в двери. Салливан остановился и изучил кухню Сары. Это было явно не место для отдыха. Он вернулся в гостиную. Сара наклонилась, поднимая цветы, опрокинутые с кофейного столика, из лужиц воды. Ее прелестная маленькая попка вызывала в нем какое-то помрачение рассудка.
— Эм, а что с кухней?
Она развернулась и взглянула на него, вспыхнув. Она знала, что он посмотрел на ее зад, или ее смутил беспорядок, который он застал?
— Это у меня такой новый декор, — сказала она. — Я называю его «Титаник». После крушения.
— Скорее, это взрыв на грядке с ревенем.
Он развернулся и посмотрел на кухню. Все рабочие поверхности были заняты ревенем, местами увядшим. Раковина была доверху заставлена кастрюлями. Очевидно, чтобы спасти какую-то часть ревеня, он был поставлен стеблями вниз в ведра, наполненные водой.
— Просто закрой дверь, — попросила она.
— Там ревень на потолке?
Она подошла и встала около него с букетом спасенных цветов:
— У меня произошла небольшая авария со скороваркой.
— Эта штука когда-нибудь тебя убьет! — сказал он немного более резким тоном, чем хотел.
— Я просто подумала, что смогу поторопить процесс готовки джема. Как видишь, я немного отстала от графика.
Он повернулся и взглянул на нее. Он понял по тому, как упали ее плечи, что она ненавидит варить джем. Он также осознал, что отчасти это и его вина. Ведь Сара была с ним, когда должна была вовсю готовить свой джем.
Поэтому он закрыл дверь, чтобы защитить кошку и чтобы оградить Сару от воспоминаний о ненавистном джеме. Они заказали пиццу и посмотрели хоккей, а еще узнали, что большую собаку в маленькой комнате не стоит кормить не только попкорном, но и пиццей.
После матча он точно знал, что ему пора идти. Но хотел ли он этого или нет, Сара уводила его от привычной жизни. Салливану хотелось сделать что-нибудь для нее. В конце концов, это ненадолго.
— Давай вместе разберемся с ревенем, — сказал он.
У нее открылся рот от удивления.
— Оливер, это необязательно. Я могу сама справиться.
Оливер. Почему она настоятельно продолжает звать его так? И это так естественно звучит в ее устах? На мгновение он почувствовал себя как-то по-домашнему. Да, он должен ей.
— Конечно, ты справишься, — сказал он. — Это ведь так просто — заготовить пару тысяч банок ревеневого джема, одновременно спасая город и… еще что-нибудь, — нескладно закончил он.
— У меня осталась всего лишь пара дюжин заказов, — сказала она. — А потом я надеялась приготовить немного для Ярмарки Праздника лета, но если не смогу, то ничего страшного не произойдет.
Но на самом деле все было не совсем благополучно. Она откладывала ради городского торжества свой заработок. Салливан мог бы помочь ей. И погасить свой долг перед ней. А потом просто по-дружески разойтись. Он дал ей и себе два дня, один час и десять минут.
— Покажи мне свой рецепт, — сказал он.
— Нет, я…
— Не спорь со мной.
Она упрямо посмотрела на Салливана. До него дошло, что ему на самом деле нравится спорить с ней. Сара скрестила руки на груди:
— Я буду спорить с тобой, если захочу.
— Да, — ответил он, — ты можешь. Но я должен предупредить тебя, что будут ответные действия.
— Например? — спросила она, не испугавшись.
— Например, мои чемпионские полотенечные шлепки.
— Что?
— Позволь мне продемонстрировать.
Салливан взял кухонное полотенце с крючка над плитой. Он закрутил его и резко щелкнул. В воздухе раздался четкий шлепок. Он снова перекрутил его, подошел к ней и щелкнул полотенцем в сторону ее прелестной маленькой попки.
— Эй!
Но она уже убегала от него, потом они гонялись друг за другом по кухне вокруг ведер с ревенем. Они не закрыли дверь, поэтому щенок тоже присоединился, не совсем понимая, за чем именно он гоняется, но очень довольный участием в игре. Пробегая мимо плиты, Сара схватила свое собственное полотенце, закрутив его на ходу. Потом она развернулась, столкнувшись с ним лицом к лицу, и довольно-таки неплохо щелкнула его. Смеясь, они возобновили свою дикую погоню по кухне.
В конце концов, запыхавшись, давясь от смеха, они остановились. Сара сдалась.
Она показала ему рецепт своей бабушки.
— «Буйство весны», — прочитал он.
Потом он прочитал остальное и посмотрел на нее с кривой улыбкой на лице:
— Ты думаешь, это действительно работает?
— Конечно же нет!
Он снова взглянул на рецепт.
— Неудивительно, что ты ненавидишь готовить джем, — сказал он. — Шестьдесят две чашки мелко нашинкованного ревеня? Придется для начала съесть пару банок этого самого джема. Ну, чтобы чувствовать себя хорошо и резво.
— Я не ненавижу готовить джем, — упрямо ответила она. — И я всю свою резвость растратила во время погони по кухне.
— Да, ты действительно ненавидишь это занятие.
Салливан готов был поспорить, что резвости он от нее добьется. Хотя он не собирался этого делать. Он собирался стать для нее «мальчиком-скаутом», творящим добрые дела по долгу службы.
Независимо от того, любила ли она готовить джем или нет, вскоре ему стала очевидна другая правда. Ему нравились игры с ней. Было весело лупить ее полотенцем, гоняться за ней по всей кухне, пока она не обессилеет от смеха. Ему нравилось спорить с ней. О джеме, о дрессировке собак. И о том, стоит ли снова опробовать скороварку.
Было уже два часа ночи, когда он стоял у ее входной двери, надевая куртку и ботинки. Он сомневался, что когда-нибудь избавится от запаха ревеня.
— Ты завтра работаешь? — спросила она, обеспокоенная.
— Да, я начинаю работу очень рано. В пять тридцать. Ничего страшного. Я привык к тяжелому графику.
— Я не могу поверить… Весь этот джем готов. И так весело я еще никогда не готовила его.
Потом она зарделась. И он осознал, что еще никогда не покидал дом женщины в два часа ночи, даже не дотронувшись до нее. Между ними ничего не было. Если не учитывать кухонную погоню и шлепки полотенцем по ее заднице. Мытье кастрюль плечом к плечу. И тридцать две банки готового джема, стоящие на столешнице и блестящие подобно жемчужинам.
Но что-то точно происходило. Было ощущение, будто он излечивался от старых душевных ран. Чувствовалась какая-то надежда. Это чувство было опасным.
Он даже не попробовал толком этого чертова джема… Если, конечно, не считать ту чайную ложку, разделенную на двоих. И ту капельку, что он слизнул с ее запястья. Но это был лучший джем, который он когда-либо пробовал в своей жизни. Хотя он хорошо понимал, что дело не в кулинарных достоинствах лакомства. Обстановка, атмосфера сделали джем для Салливана таким сладким и терпким. Если домашний уют имел вкус и запах, то он точно походил на этот.