– Физически она совершенно здорова, а вот в голове помутнение, – объяснила та, – мне порой страшно становится. Генетика-то общая, вдруг и я… того… Хотя Римма с детства была слишком ранимая, могла часами рыдать из-за пустяка. А еще она большая фантазерка. Сколько раз ей от нашей мамы влетало! Отправит Римму за хлебом, та вернется и взахлеб рассказывает: «Дом на углу горит, людей полно, жильцов из окон вытаскивают, надо погорельцам одежду отнести!» Мама побежит во двор – ничего, ни огня, ни машин с лестницами. Римму в угол поставит, а та на своем стоит, говорит, что видела пожар. Ну, мамочка за ремень и хваталась. Она нас одна поднимала, отец рано умер. Хотела из дочек хороших людей вырастить, вот и воспитывала как могла. Лупила Римму, пока ей не посоветовали дочь профессору показать, а тот сказал: «У вашего ребенка дар. Это не вранье, никакой выгоды она не получает. Римма фантазерка, не душите в ней талант. Девочка станет художницей, актрисой или писательницей, творческим человеком». Мама поверила, бить сестру перестала, просто от ее сказок отмахивалась, повторяла: «Прекрати, это никому не интересно».
Привычка придумывать истории не помешала Римме, когда она выросла, выйти замуж. Брак был удачным, супруг Петр Михайлович очень любил жену. С годами она перестала сообщать о пожарах, и хотя временами ее заносило, могла небылицу придумать, но в основном собой управляла. Она научилась жить в мире фантазий и казалась очень счастливой. Когда Петр Михайлович скончался, Мира на следующий день после похорон позвонила Римме, спросила:
– Как ты себя чувствуешь?
А та очень весело отвечала:
– Великолепно. Петины рубашки глажу, он просил к вечеру чемодан собрать.
Мира решила, что у Риммы от горя помутился рассудок, и помчалась к сестре.
– Мируся, – обрадовалась ей та, – представляешь, какая удача! Петруша отправился в Париж, он там будет лекции студентам читать!
С тех пор Римма ни разу не назвала супруга покойным. Она считает, что тот живет во Франции, рассказывает Мире о его телефонных звонках и письмах, иногда хвастается полученными с оказией подарками. Васюкова никогда не посещает кладбище, за могилой мужа не ухаживает…
– Понимаете, сестра не придуривается, ничего не изображает, она на самом деле верит в придуманную сказку. Иногда я ей завидую, – вздохнула Мира Марковна, – я не лгу людям и себе. Кстати, я работаю директором школы. Так вот, сама-то я никогда не фантазировала, горжусь своей честностью, но сестра намного счастливее меня. Я знаю: Петр Михайлович в могиле, а она живет с мыслью, что он во Франции. Или Тема. Он погиб, но у матери другая версия: якобы сына похитили, а Римма непременно его найдет.
– Артем умер? – отшатнулась я.
Мира Марковна искоса посмотрела на меня.
– Римма рассказывала вам о похищении?
– Да, – подтвердила я, – честно говоря, я подумала, что юноша захотел самостоятельности и сбежал от излишне заботливой мамули. Правда, у Риммы Марковны концы с концами слегка не сходились – она поведала про письмо от Темы и тут же объявила о похищении.
Мира Марковна молча выслушала меня, потом прикрыла глаза ладонью.
– Прощальное послание от Темы – это что-то новенькое, остальное я слышала не один раз.
Я сделала уточнение:
– Римма Марковна не производила впечатление вруньи. Я подумала, что она сильно расстроена решением сына, не способна адекватно оценить, кто виноват в создавшейся ситуации, вот и предпочла версию о похищении. Потом увидела у нее таблетки и заподозрила, что у несчастной есть какие-то проблемы, но не катастрофические, раз она одна передвигается по городу.
Мира подперла щеку кулаком и снова задымила как паровоз.
– Верно, два раза в год, осенью и поздней весной, как правило, в мае, Римма впадает в беспокойство. Посторонним она кажется вменяемой. Три года назад сестра приехала с чемоданом в «Шереметьево» и попыталась пройти на посадку в самолет, отправляющийся в Париж. Когда ее попросили предъявить паспорт и билет, Римма так искусно изобразила жертву воровства, что ей поверили и отвели в отделение милиции для подачи заявления о краже. Хорошо хоть не стали сразу по компьютеру проверять, покупался ли авиабилет на фамилию Васюкова. И еще здорово, что она попросила у милиционеров разрешения сходить пообедать, а уж потом писать заявление. Представьте мое состояние, сижу на работе, звонит Римма в истерике: «Мируся, меня обокрали! Не могу лететь к Петеньке!» Как я неслась в «Шереметьево»! Моя школа в Тушине, до аэропорта недалеко, я быстро добралась, но до сих пор не понимаю, как мне удалось Римму домой незаметно увезти и почему шума не подняли. Нам просто повезло.
– В Васюковой пропала гениальная актриса, – буркнула я.
– Маловероятно, – возразила Мира Марковна, – весной и осенью у нее случаются припадки, она корчится в судорогах, кричит. И чем старше становится, тем хуже ей делается. Еще пару лет назад Римма лежала после них час-другой и вставала, а теперь неделю мается. Да вы сами ее сейчас видели.
– Не позавидуешь вам, – посочувствовала я женщине, – а что случилось с Артемом?
– Осложнение после гриппа, – грустно ответила Мира Марковна, – начиналось все обычно: температура подскочила, мы врача вызвали, стали мальчика лечить, он на поправку пошел. А потом вдруг потерял сознание, отек легких и смерть. Племяннику едва двадцать лет исполнилось, Тема был очень талантливым художником, постоянно рисовал, день и ночь работал, его взяли в издательство, крупное, называется… э… «Слон».
– Может, «Элефант»? – переспросила я.
– Точно, – кивнула Мира Марковна, – Артем очень понравился начальнику художественного отдела, мальчику дали задание, пообещали быстрый карьерный рост… и такая глупая, нелепая смерть.
Я встала.
– Извините, пожалуйста, я вела себя непозволительно, но мне показалось…
– Ерунда, – перебила Мира Марковна, – я отлично вас понимаю. Спасибо, что вернули деньги.
– Еще раз простите, – расшаркалась я, уже стоя у выхода, – Римма Марковна очень добрый человек. Мало кто в наше время сразу придет на помощь незнакомцу, даст деньги и не попросит расписки.
– Да, сестра у меня замечательная, но… жизнь у нее пошла наперекосяк, – грустно сказала Мира Марковна, закрывая за мной дверь.