Права была Настя — я прекрасно справлялась.
Нет, вначале, когда девочки только проснулись, настороженность была. Да и как ей не быть, когда уже успевшая полюбиться вожатая уезжает среди ночи к больной маме, а вместо нее в спальню входит другая девушка — незнакомая, чужая, совершенно непохожая на Настю! Я сразу почувствовала, что восемнадцать пар глаз смотрят на меня неприязненно и даже опасливо, что они все вместе, а я отдельно.
Спасало то, что девочки еще маленькие, а я — красивая.
Будь на их месте мальчишки того же возраста — моя внешность не играла бы ни малейшей роли. Мальчикам в десять лет куда интереснее самый безобразный щенок, чем самая красивая девушка. Будь мои подопечные постарше года на два — моя внешность, наоборот, разозлила бы их.
А вот для девочек в десять лет красивая женщина служит предметом восхищения. В них уже начинает просыпаться кокетство и желание нравится, но они еще не понимают, что не всем дано вырасти красивыми. Я знаю, я сама такой была, и на свою опекуншу, ведьму Ирину Александровну, смотрела широко распахнутыми глазами…
И я быстро нашла с девочками общий язык.
Присела на кровать с Олечкой, самой тихой и робкой, судя по записям в тетрадке. Поговорила с девчонками о Насте, о том, как плохо, если болеет мама, о том, что они не должны обижаться на Настю… она так хотела с ними остаться, но ведь мама — это самое-самое главное в жизни!
Когда я закончила, Олечка начала хныкать, прижавшись ко мне. Да и у остальных глаза стали на мокром месте.
Тогда я рассказала про своего папу, про его инфаркт, и что сейчас сердце хорошо лечат, и что у Настиной мамы тоже все будет в порядке. Помогла смуглой девочке-казашке Гульнаре заплести косички — у нее великолепные волосы, но она, как отметила Настя, «копуша». Поспорила с Таней из Петербурга, на чем интереснее ехать в «Артек» — на поезде, или на самолете, и конечно же, признала ее правоту — на поезде куда веселее. Пообещала Ане из Ростова, что уже вечером она будет плавать, а не барахтаться на мелкоте. Обсудили солнечное затмение, которое ожидалось через трое суток, и пожалели, что в Крыму оно будет чуточку-чуточку неполным.
На завтрак мы уже шли дружной и развеселой компанией. Только Ольга, «которая не Олечка, а обязательно Ольга», и ее подружка Людмила немного дулись. Неудивительно, они явно ходили у Насти в любимицах.
Ничего… через три дня все они полюбят меня.
А вокруг и впрямь было хорошо!
Июль в Крыму — это здорово. Сверкало внизу море, воздух был пропитан запахами соленой воды и цветов. Девчонки визжали, носились взад и вперед, толкались. Наверное, речёвки в пионерлагерях придуманы были не зря — когда рот занят песней, особенно не повизжишь.
Но я не знаю речёвок, я не умею ходить строем.
Я — Темная.
В столовой я просто отдалась на волю своих подопечных — они-то знали, где нам садиться. Вокруг галдели, успевая при этом еще и поесть, пятьсот детей самого разного возраста. Я тихонько сидела со своей девчоночьей стайкой, пытаясь оценить обстановку. Что ни говори, а мне здесь предстоит провести целый месяц.
Вожатых, пришедших на завтрак со своими отрядами, было человек двадцать пять. Моя легкая гордость от того, как ловко я управляюсь со своими подопечными, быстро улетучилась. Эти парни и девушки приходились мальчишкам и девчонкам, скорее, старшими братьями и сестрами. Временами строгими, временами ласковыми — но неизменно авторитетными и любимыми.
Откуда они таких набирают?
У меня стало портиться настроение. Я вяло ковыряла «печеночные оладьи», выданные на завтрак вместе с гречневой кашей и какао, и тоскливо думала о незавидном положении разведчицы на чужой территории. Слишком много вокруг восторгов, улыбок, безобидных шалостей. Здесь Светлым положено пасти подопечных, воспитывать человеческих детенышей в духе любви и добра, а не мне, Темной, кормиться.
Сплошная фальшь. Сплошной лак и позолота!
Конечно, успокаивала я себя, если поглядеть вокруг взглядом Иной — многое может измениться. Среди этих милых людей найдутся подлецы, извращенцы, злые, равнодушные…
Только ведь — не факт! Вполне может быть, что и не найдутся. Что все они искренни — в той мере, в какой это вообще возможно. Что искренне и чисто любят детей, лагерь, друг друга. Что здесь и впрямь заповедник идиотов, в который Светлые мечтают превратить весь мир.
А значит, хоть какое-то основание под действиями Светлых все-таки есть…
— Здравствуйте…
Я оглянулась на проходящего мимо мальчишку. Ага, старый знакомый… точнее — первый знакомый в «Артеке».
— Доброе утро, Макар, — я скосила глаза на его содранную коленку. — А где же йод?
— Пустяки, само заживет, — пробормотал подросток. Смотрел он на меня с легкой тревогой — видимо, пытался понять, узнала я про него что-нибудь, или пока еще нет.
— Беги, а то поесть не успеешь… — я улыбнулась. — Может быть тебе достаточно всего три часа на сон, а вот с едой вопрос другой. Здесь еда тоже казенная, но вкусная.
Он быстро зашагал вдоль столов. Понял, что я уже в курсе — и его ночных похождений, и его настоящего социального статуса. Будь я в форме — впитала бы немало Силы…
— Алиса, а откуда ты его знаешь? — громко зашептала Олечка.
Я скорчила таинственную гримасу:
— Я знаю все и про всех…
— Почему? — продолжала любопытничать Олечка.
— Потому что я — ведьма! — замогильным шепотом сообщила я.
Девчонка радостно засмеялась.
Да, да, очень смешно… особенно потому, что чистая правда… Я потрепала ее по голове, и взглядом указала на полную тарелку.
Сейчас мне еще предстояло выдержать официальную часть — познакомиться с руководством «Лазурного». А потом — пляж… море… о котором уже щебетали девчонки.
И честно говоря, я поняла, что жду этого с не меньшим восторгом, чем предстоящей ночи. Пусть я Темная, но даже вампиры, вопреки обывательским мнениям, любят море и солнечный свет.