Я ударил его, несколько раз подряд, топча каблуками пальцы и лицо. Все это нестрашно для Иного, но я и не пытался нанести физические повреждения. Ниже, ниже, падай, смещайся, по всем слоям реальности, сквозь человеческий мир и сумрак, сквозь зыбкую ткань пространств. У меня нет времени, да и способностей нет, чтобы держать с тобой полноценную дуэль, по всем законам Дозоров, по тем правилам, что придуманы для юных Светлых, с их верой в Добро и Зло, в нерушимость догм, в неотвратимость расплаты.
А когда я решил, что Темный утоптан достаточно глубоко, то оттолкнулся от распластанного тела, подпрыгнул в холодном мокром тумане и выдернул себя из сумрака.
Сразу — в человеческий мир. Сразу — на обзорную площадку.
Я возник на стеклянной плите, сидящий на корточках, задыхающийся, сдерживающий внезапный кашель, мокрый с головы до ног. Дождь чужого мира пах нашатырем и гарью.
Легкий вздох пронесся вокруг — люди шарахались, отступали от меня.
— Все хорошо! — прохрипел я. — Слышите? Их глаза никак не могли согласиться. Стоявший у стены человек в форме, охранник, честный служака телебашни, окаменел лицом и тянул из кобуры пистолет.
— Это для вашего блага, — сказал я, заходясь в новом приступе кашля. — Вы поняли меня?
Я позволил Силе вырваться и коснуться их разума. Лица начали разглаживаться, успокаиваться. Люди медленно отворачивались, приникали к окнам. Охранник застыл, оставив руку на расстегнутой кобуре.
Только тогда я позволил себе посмотреть под ноги. И оцепенел.
Темный был здесь. Темный кричал, глаза его превратились в черные пятаки, распахнутые болью и ужасом. Он висел под стеклом, висел на кончиках пальцев, завязших в стекле, тело раскачивалось как маятник под ударами ветра, рукав белой рубашки намок от крови. Жезл по-прежнему оставался на поясе: маг забыл о нем. Сейчас для него оставался только я, по ту сторону тройного бронированного стекла, в сухой, теплой, светлой скорлупе обзорной площадки, по ту сторону Добра и Зла. Я, Светлый маг, сидящий над ним и глядящий в обезумевшие от боли и страха глаза.
— А ты думал, мы всегда деремся честно? — спросил я.
Почему-то мне казалось, что он услышит, даже сквозь стекло и рев ветра. Встал и ударил каблуком по стеклу. Раз, другой, третий — неважно, что удар не дойдет до вросших в стекло пальцев.
Темный маг дернулся, рванул рукой, уводя ее от приближающегося каблука, непроизвольно, повинуясь инстинктам, а не разуму. Плоть не выдержала.
На миг стекло окрасилось кровью, но ее тут же сорвало ветром. Остался лишь силуэт Темного мага, уменьшающийся, кувыркающийся в потоке воздуха. Его тащило куда-то к бару «Три поросенка», модному заведению у подножия башни.
Невидимые часы, тикающие в моем сознании, щелкнули и разом сократили оставшееся время наполовину.
Я сошел со стекла, побрел по кругу, глядя не на людей — те расступались сами, а в сумрак. Нет, охраны здесь больше не было. Остается решить, где сам штаб. Вверху, в служебных помещениях башни, среди аппаратуры? Не думаю. Скорее, в более комфортной обстановке.
Еще один охранник стоял у лестницы, ведущей вниз, в рестораны. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять: на него уже воздействовали, и совсем недавно. Хорошо, хоть воздействовали весьма поверхностно.
И очень хорошо, что вообще сочли нужным воздействовать. Это ведь палка о двух концах.
Охранник открыл рот, готовясь заорать.
— Молчать! Пошли! — коротко велел я.
Так и не произнеся ни слова, охранник двинулся за мной.
Мы вошли в туалет — маленький бесплатный аттракцион башни, самый высокий писсуар и пара унитазов в Москве, не угодно ли оставить свой след среди облаков. Я повел ладонью — из одной кабинки, застегивая штаны, выпорхнул прыщавый подросток, мужчина у писсуара крякнул, но прервался и с остекленевшими глазами побрел прочь.
— Раздевайся, — велел я охраннику и стал стягивать мокрый свитер.
* * *
Кобура осталась полурастегнутой, «орел пустыни» куда больше старины «Макарова». Но меня это не особо волновало. Главное, форма пришлась почти впору — Если ты услышишь выстрелы, — сказал я охраннику, — то спустишься вниз и выполнишь свой долг. Понимаешь?
Он кивнул.
— Обращаю тебя к Свету, — произнес я формулу вербовки. — Отринь Тьму, защити Свет. Даю тебе взор отличать Добро от Зла. Даю тебе веру идти за Светом. Даю тебе отвагу сражаться с Тьмой.
Когда-то я думал, что никогда не смогу использовать право на привлечение волонтеров. Какая, в подлинной Тьме, может быть свобода выбора? Как можно ввязать человека в наши игры, если сами Дозоры были созданы в противовес этой практике?
Сейчас я действовал без колебаний. Воспользовался той лазейкой, что оставили Темные, поручив охраннику охранять их штаб, ну, просто на всякий случай, как держат в квартире маленькую собачку, не способную кусать, но умеющую тявкать. И этот поступок дал мне право качнуть охранника в другую сторону, потащить за собой. Ведь он не был ни добрым, ни злым, был самым обычным человеком, с умеренно любимой женой, пожилыми родителями, которым он не забывал помогать, маленькой дочкой и почти взрослым сыном от первого брака, слабенькой верой в Бога, запутанными моральными принципами, несколькими стандартными мечтами, — обычный хороший человек.
Кусочек пушечного мяса между армиями Света и Тьмы.
— Свет с тобой, — сказал я. И маленький, жалкий человечек кивнул, просветлев лицом. В глазах вспыхнуло обожание. Точно так же, несколько часов назад, он смотрел на Темного мага, отдавшего ему небрежный приказ и показавшего мою фотографию.
Через минуту охранник, в моей мокрой и вонючей одежде, стоял у лестницы. А я шел вниз, пытаясь понять, что же собираюсь делать, если в штабе находится Завулон? Или другой маг его уровня?
Тут моих способностей не хватит даже на секундную маскировку.
Бронзовый Зал. Я вышел из дверей, взглянул на этот нелепый кольцевой «вагон-ресторан». Кольцо, с установленными на нем столиками, медленно вращалось.
Почему-то я считал, что Темные разместят свой штаб в Золотом или Серебряном зале. И был даже слегка удивлен открывшейся картиной.