Я видел, как молодой калека протянул картофелину другому мальчику, высокому, но с пустым лицом, тот не глядя взял ее и отправил в рот. Потом калека направился к мальчику, с которым я разговаривал под дверью библиотеки — тот лежал на соломе, по-видимому обессиленный, — и дал картофелину и ему.
— Держи, Стивен, — сказал он.
— Спасибо, Ричард. — Он взял картофелину и скосил глаза на меня. — Он тоже ничего не ел.
Стивен разломил картофелину пополам и протянул мне половину.
— Это твоя, — мотнул я головой, хотя живот подвело от голода.
— Я не хочу есть, — сказал Стивен.
— Жаль, что больше нет, — вздохнул калека.
Тут мальчик, который зажег свечу, произнес:
— Вот, держите, я отложил ее на потом.
Он принес картофелину, и я ее взял. Внутри она была полусырая, а снаружи подгорела, но я съел ее с удовольствием, как изысканный деликатес.
Мальчики собрались вокруг меня, и в слабом свете оплывшей свечи я увидел кружок изможденных бледных лиц, с запавшими глазами и втянутыми щеками. Трое старших мальчиков выглядели немного лучше остальных, чахлых, одетых в лохмотья, грязных, завшивевших, особенно много паразитов кишело в их косматых головах, которые они постоянно скребли.
— Кто послал тебя сюда, Клоун? — спросил самый большой и старший. Лицо у него было грубое, со сломанным носом. Говоря, он набивал трубку, и теперь, чтобы разжечь ее, склонился к свече.
— Не зови меня так. Мое имя Джон.
Он и еще один старший мальчик, тот, что поупитанней, быстро переглянулись, словно втайне забавляясь, потом большой схватил меня за горло и откинул мою голову назад.
— Как мне вздумается, так я и буду тебя называть. Я здесь староста. А теперь отвечай. Кто тебя сюда послал?
— М-моя мать, — выдохнул я.
— Кто твой отец?
— Не знаю.
Он произнес какую-то жуткую грубость, и его товарищ громко расхохотался, показав вместо зубов несколько черных обломков. Потом он стукнул меня головой о стену и выпустил, так что я свалился на пол. Он и другой мальчик отошли от меня.
Ричард помог мне подняться на ноги.
— Почему твоей матери понадобилось от тебя избавиться? — спросил он, словно это само собой разумелось.
— Избавиться? — повторил я.
Вместо ответа он провел рукой себе по шее и мрачно улыбнулся.
— Не понимаю, — сказал я. — Меня послали сюда, потому что друзьям моей матери хотелось, чтобы я был в надежном месте.
Мальчики невесело рассмеялись.
— О, место здесь и вправду надежное, — хмыкнул тот, что дал мне картофелину.
— Матушка не хотела мне зла, — возразил я.
— Ты уверен? Все мы посланы сюда нашими друзьями. Большинство из нас — дети любви, как я. Меня зовут Пол. — Он указал на мальчика-калеку. — Это Ричард. Он не дитя любви. Родители захотели от него избавиться, потому что у него горб. А вот он — дитя любви. — Он указал на мальчика с пустым, застывшим взглядом. — Мы зовем его Большой Том, потому что есть еще Маленький Том. — Это был мальчик поменьше, с острыми чертами лица и бесцветными глазами.
— Я не знаю, кто я такой, — произнес Большой Том. — Не помню ничего, что было прежде. Кроме побоев.
— Его отослали сюда, потому что он не слушался, — продолжал Пол. — Буйный был, когда сюда приехал.
Пол показал мне других, младших мальчиков, и назвал их имена так поспешно, будто они мало что значили. Лежа на соломе, мальчики набрасывали ее на себя — некоторые уже заснули. Один плакал во сне, и самозваный староста крикнул из темноты:
— Закрой свой рот, маменькин сынок, пока я его не заткнул! Пол, дай-ка мне эту свечу.
Пол поспешно зажег другую свечу и дал ее Ричарду.
— Кто те двое? — потихоньку спросил я Ричарда, когда Пол послушно направился со свечой к старосте.
— Это Нед. А другой — Барт. Его заместитель. Любимчики Квигга. — Ричард добавил вполголоса: — Пол тоже один из них, потому что он старший.
Нед вытащил из-под соломы колоду карт, и старшие затеяли шумную игру в «двадцать одно».
— Какие у нас завтра с утра занятия? — сонно спросил Маленький Том, откидываясь на солому.
— Снова молотить и пахать, — отозвался Ричард.
— А когда начнутся настоящие уроки? — спросил я.
Мальчики безрадостно рассмеялись.
— Чему они могут нас научить? Ни один из них не умеет ни читать, ни писать. Вести переписку они поручают служанке или кому-нибудь из нас.
— На ферме мы работаем только летом? — спросил я.
— Что ты, нет. Самое трудное время — осень, — заметил Стивен.
— Когда нас пошлют выкапывать картофель? — спросил Маленький Том.
— Не раньше, чем в следующем месяце, — ответил Ричард. — Но толку то. Не станешь же ты есть сырые клубни.
— Ага, — согласился Стивен, — самое лучшее собирать морковку или репу.
— Я сегодня днем нашел несколько грибов, — сообщил Маленький Том.
— Съел?
— Нет, побоялся. Я таких никогда не видел.
Он бережно извлек что-то из кармана и показал на раскрытой ладони. Ричард поднес свечу, и все мы наклонились, чтобы посмотреть.
— Где ты их нашел? — спросил Ричард.
— У дворовой калитки на Пятнадцати Акрах. Как раз по соседству с Дейви. Кто-нибудь знает, их можно есть?
Я узнал их: как-то я видел такие, когда ходил за грибами со Сьюки.
— Нет, — сказал я. — Ни в коем случае. Это «могильные колпачки», они очень опасны.
— Ты уверен? — разочарованно произнес Маленький Том.
— Да. Дай мне, я их выброшу.
— Ага, я знаю фокусы и почище.
Я не сразу понял, о чем он говорит.
— Нет, я не собираюсь их есть. Положи на пол.
Смерив меня подозрительным взглядом, он бросил грибы, я наступил на них и втоптал в грязь и солому.
— Тс-с! — внезапно шепнул Ричард, и мы все затихли, напрягая слух.
У стены сарая послышались как будто шаги, но за ними последовал тихий вой, и мальчики облегченно вздохнули.
— Собака, только и всего, — проговорил Ричард.
— Мы боимся Роджера, — объяснил мне Стивен. — Он часто так подкрадывается.
Стивен лег навзничь и накрылся соломой. Черв» две-три минуты он уже крепко спал.
Ричард взглянул на него:
— Ему дают больше работы, чем нам.
— Да, — подтвердил Маленький Том, — с ним обращаются так же, как с беднягой Дейви. Сегодня он пахал даже дольше, чем обычно.