— Ты огорчаешься, что придется уехать?
— Нет, — сказала она после недолгого раздумья. — Я избавлюсь от Тома. А друзей у меня здесь нет, кроме тебя и двоюродной бабушки.
— Тогда мы, может быть, не увидимся много лет.
— Или вообще никогда, — вздохнула она. — И ты меня забудешь.
Немного удивленный ее торжественным тоном, я принялся уверять, что не забуду, но она прервала меня:
— Давай я вручу тебе подарок на память. Дамы в книгах всегда так поступают.
Она поспешно стянула с пальца колечко и сунула мне в руку. Это был обруч из оловянного сплава с красным стеклышком и буквами «Л. Р.» на лицевой стороне.
— Я не могу… — начал я.
Она сказала твердо:
— Оно ничего не стоит, иначе бы мне его не оставили. Но оно принадлежало моей матери.
— Если оно матушкино, это очень ценная вещь для тебя, — запротестовал я.
— Да, очень ценная. Потому-то я и хочу, чтобы оно было у тебя.
Я сунул было колечко в карман, но Генриетта проговорила:
— Ты должен обещать, что всегда будешь носить его.
— Обещаю, что оно всегда будет при мне. — Я надел кольцо. — Но у меня нет ничего, чтобы дать взамен, — огорченно воскликнул я.
Я наскоро обшарил карманы, но среди мальчишеских сокровищ: веревочек, камешков странной формы, каштанов и железок неизвестного назначения — не нашлось ничего подходящего, кроме моей любимой вещицы — маленького инструмента для удаления камней из лошадиных копыт. Я подумал, не подарить ли его Генриетте, но решил, что она вряд ли оценит эту жертву.
— У меня есть еще кольцо. — Генриетта вынула колечко, похожее на первое, но без инициалов. — Подари его мне. — Генриетта дала мне кольцо.
Озадаченный, я послушался.
— Теперь мы должны поцеловаться на прощание, — заявила Генриетта. — А потом ты быстро уйдешь прочь, только один раз на меня оглянувшись.
— Насчет поцелуя это точно?
Она шагнула ко мне, и я, радуясь, что за моим позорным деянием никто не наблюдает, чмокнул ее в прохладную щеку, а потом выполнил остальное, о чем распорядилась Генриетта.
Прежде чем затеряться среди деревьев, я оглянулся и увидел маленькую фигурку, которая стояла неподвижно со скрещенными на груди руками. Я не был уверен, что мне полагается махнуть рукой, но поднял ладонь в торжественном приветствии, а затем нырнул в тень листвы.
Быстро, но все же осторожно я пересек парк тем же путем, ускоряя шаги, потому что северный горизонт внезапно потемнел. Через несколько минут, когда я спешил берегом реки по ту сторону дороги, над головой стали собираться лиловые грозовые тучи, задул холодный ветер и справа возникла двигавшаяся в мою сторону стена ливня. Я понял, что, если буду возвращаться прежним кружным путем, через сад и потайную калитку, то дождь меня настигнет. Решив избрать кратчайшую дорогу, я отвернул от реки и побежал через поля к деревне. Полотно дождя, сверкая на солнце, приближалось, волоча за собой шлейф тени. На околице оно меня догнало и с головы до ног вымочило мелкими струями. Все еще надеясь добраться домой незамеченным, я побежал по Хай-стрит, чтобы свернуть на дорожку и через фермерский сад проникнуть в наш парк, пока матушка с Биссетт не всполошились оттого, что внезапный ливень не загнал меня под крышу.
Однако у нашего дома я увидел карету, и это было так необычно, что я направился не к дорожке, а к парадному входу.
Матушка с Биссетт стояли на ступеньках вместе с посторонним джентльменом и под проливным дождем о чем-то с ним спорили. Матушка размахивала чем-то перед носом незнакомца. Биссетт как будто пыталась отнять у нее этот предмет, а джентльмен протестующе выставлял ладони.
— Это будет ваше, только верните назад сына, — кричала матушка.
Биссетт твердила:
— Отдайте ему, отдайте прямо сейчас! — Она пыталась выхватить у матушки серебряный футляр для документов, который она носила на цепочке.
Джентльмен тем временем говорил:
— Я об этом понятия не имею. Я хочу только купить документ.
Я шагнул туда, и, увидев меня, матушка переменилась в лице.
— Джонни! — вскричала она.
Истерически смеясь и рыдая, она меня обняла, я пытался ее оттолкнуть, а по нашим лицам бежали потоки дождя.
— Слава богу! — кричала она. — Слава богу!
— Надеюсь, мадам, теперь вы убедились в нелепости ваших обвинений, — сварливо буркнул джентльмен, и я узнал в нем мистера Барбеллиона.
— Что случилось? Где ты был? — кричала матушка, прижимая меня к себе.
— Отпусти, — запротестовал я. — Никто мне ничего не делал. Я сам ушел из сада.
— Паршивый мальчишка! — вмешалась Биссетт. — Напугал мать чуть ли не до смерти!
— Ну вот, мадам, думаю, вы должны передо мной извиниться, — проговорил мистер Барбеллион.
— Убирайтесь прочь! — крикнула матушка.
Я вспыхнул со стыда за ее поведение, особенно после того, как мистер Барбеллион с высокомерной вежливостью отозвался:
— Мадам, я должен с вами попрощаться.
С достоинством — немного смешным, поскольку по щекам его стекал дождь, — он приподнял шляпу и начал спускаться по ступеням к карете.
— Пойдем в дом, мама, — сказал я.
Я отвел ее в дом и закрыл дверь. Биссетт извлекла нюхательную соль, и матушка наконец успокоилась. Мне не терпелось узнать, что произошло, но я вознамерился молчать, пока не уйдет Биссетт. Когда она удалилась, я задал матушке вопрос. Я узнал, что мистер Барбеллион явился незадолго до моего возвращения. Матушка тут же послала за мною Биссетт, а тем временем нехотя согласилась переговорить с юристом. Он снова упомянул об опеке надо мной; как поняла матушка, он угрожал, что суд лорд-канцлера назначит мне опекуна, хотя она отказалась объяснить, как это могло быть сделано. Потом он предложил ей за документ тысячу восемьсот фунтов. Тут явилась Биссетт с известием, что не смогла меня найти. Матушка сразу решила, что он меня похитил и теперь требует в обмен документ, этим и объяснялась сцена, которую я прервал.
— Даже если я в этот раз зря его обвинила, — сказала матушка, — то прежняя попытка похищения — дело его рук. Он работает на нашего врага.
— Мы не знаем, на кого он работает, мама, — подчеркнул я.
— Но, Джонни, тысяча восемьсот фунтов! Словно бы он знал, что сэр Персевал предложил тысячу семьсот фунтов! у него всюду шпионы!
— У кого?
— У нашего врага!
— А кто он? Пожалуйста, скажи.
Она не захотела, и я понял, что настаивать опасно. Матушка все время повторяла, что наш враг не остановится ни перед чем, лишь бы завладеть документом.
— Но мистер Барбеллион не взял его, даже когда ты предлагала и Биссетт его подталкивала, — указал я.