В ее глазах дрожали слезы.
— А теперь мне нужно уходить, père.
Он сильнее сжал ее руку.
— Так скоро!
— Пожалуйста, — в отчаянии зашептала она, — после танца представят Изабеллу и де Куси, затем вызовут меня, и король признает меня как свою законную дочь. До тех пор я должна быть уже далеко отсюда!
Алехандро в последний раз сжал ее руку.
— Береги себя, дочь моего сердца.
И потом, с ужасной мыслью, что, может, никогда больше не увидит Кэт, отпустил ее.
* * *
Едва появились король и королева, отряд солдат в богато украшенных мундирах разделил толпу. При виде короля Алехандро ощутил, что в душе вспыхнула ненависть, но королева вызвала у него искреннюю жалость, поскольку, казалось, она как-то съежилась, сильно уменьшилась в размере. Она опиралась на руку мужа, а он спускался по короткой лестнице, горделиво вскинув подбородок. На каждый его шаг приходились два ее шага, и хотя двигалась она по-прежнему грациозно, в целом зрелище получилось почти комическое. Все это было бы даже забавно, если бы не глухая ненависть, которую Алехандро испытывал к этому человеку.
По мере того как королевская чета в своих ослепительных нарядах продвигалась вперед, море кланяющихся и приседающих гостей по обеим сторонам от прохода волнообразно раздавалось в стороны. Алехандро заметил, что король слегка кивнул, проходя мимо своей одетой в белое дочери, хотя трудно было с уверенностью сказать, узнал ли он ее. Королева, по-видимому, нет, поскольку никак не среагировала, оказавшись рядом. Кэт присела — как и все вокруг. Алехандро понимал, как нелегко ей это далось, однако сейчас было не время демонстрировать открытое неповиновение. Совсем скоро она по-другому выразит свое отвращение к человеку, чьему семени обязана появлением на свет.
Как только король и королева уселись на помосте, снова зазвучали фанфары, и в зал ворвалась Изабелла в великолепном наряде аравийской принцессы. Тончайшие шелка вздымались вокруг нее, пока она сбегала по лестнице, и все головы повернулись в ее сторону. Внизу она остановилась, давая зрителям возможность выразить свое восхищение, что они и сделали, разразившись бурными аплодисментами. Достав спрятанный в складках одежды веер, она несколько раз обмахнулась им, и это вызвало новый взрыв оваций. Стайка придворных дам в схожих, но не таких впечатляющих нарядах ринулась вперед, чтобы подхватить вьющиеся за спиной принцессы шелковые вуали.
Ее принц в тюрбане и с позолоченной кривой саблей ожидал у подножия помоста. Привстав на цыпочки, Алехандро увидел, как де Куси протянул невесте руку и по ступеням повел ее на помост. Потом блистательная пара повернулась лицом к гостям, и аплодисменты зазвучали в третий раз.
Ладонь Алехандро непроизвольно согнулась, как бы нащупывая рукоятку кинжала.
Король поднялся и произнес речь — длившуюся, казалось, бесконечно — о прекрасных качествах Энжерана де Куси, о том, насколько удачен его брак с Изабеллой, о радости, которую испытывает по этому поводу сам он и его королева. Интересно, владели бы им те же чувства, если бы он узнал де Куси так хорошо, как Алехандро и Кэт восемь лет назад?
Алехандро припомнил молодого человека, который стоял тогда перед ним с мечом в руке, недвусмысленно разъясняя, какой у него выбор: либо немедленно заняться исцелением раны Карла Наваррского, либо своими глазами увидеть смерть Кэт. И хотя, скорее всего, именно Наварра приказал убить Гильома Каля, Алехандро сделал то, о чем его просили.
Лжецы, оба они; едва Алехандро закончил с рукой Наварры, де Куси заявил, что забирает Кэт с собой. Однако она молниеносно выхватила из чулка нож и направила прямо ему между ног, целясь в мужское достоинство. Алехандро так никогда и не узнал, почему она не вонзила нож, однако ее поступок заставил де Куси отступить. Тем не менее с тех пор он ненавидел Кэт — как и она его.
Краем уха вслушиваясь в изливающийся изо рта короля поток лжи, Алехандро не спускал взгляда с Кэт; она все это время спокойно стояла среди гостей. Когда речь наконец закончилась, снова зазвучали волынки, барабаны и лютни. Изабелла выступила вперед и взяла в руку свою танцевальную ленточку. Тут же десятки пестро одетых придворных дам последовали ее примеру и расхватали свои ленточки. Среди них была и белая аббатиса — точно непорочный голубь в стае попугаев.
«Наконец-то начинается», — подумал Алехандро.
Оглянувшись на охранников Кэт, он заметил в нескольких шагах от них фигуру в белом одеянии с маской на лице. Сердце подсказало ему, что это Чосер; молодой человек прекрасно исполнял свою роль, ни разу даже не взглянув в сторону Алехандро.
Темп музыки убыстрялся, равно как и шаги женщин, танцующих вокруг столба, с ленточками в поднятых руках. Толпа между тем отчасти рассеялась; гости короля начали приветствовать друг друга и негромко переговариваться.
Вскоре ленточки слились в сплошное радужное пятно, таким бешеным стал темп майского танца. Сердце Алехандро забилось быстрее, когда он заметил, что Чосер проталкивается сквозь толпу. Алехандро глянул на охранников; они, казалось, отчасти расслабились, уверенные в том, что их подопечная среди танцующих и, следовательно, никуда не денется.
Мелькнуло что-то белое, и в мгновение ока рука Чосера протянулась над головой Кэт, перехватив у нее ленточку. Она, пригнувшись, проскользнула в толпу и очень быстро затерялась в ней.
Алехандро охватила паника; пока все шло по плану, но он смертельно опасался потерять ее из вида. И в свою очередь начал проталкиваться сквозь толпу в направлении одного из боковых коридоров. На пути у него, словно пригвожденные к полу, стояли два крупных джентльмена; обойти их не представлялось возможным, так как толпа здесь была очень плотная. Он вежливо поклонился и жестом руки дал понять, чтобы они расступились. Что они и сделали. Однако, проскочив между ними, Алехандро лицом к лицу столкнулся с Элизабет Ольстерской.
Он замер, глядя в холодные фиалковые глаза женщины, испытывающей к нему даже более злобное презрение, чем принцесса Изабелла. Она была так же хороша, как и восемь лет назад, в Париже, когда он флиртовал с ней — в расчете, что это поможет ему сбежать.
Этим вечером на ней был усеянный драгоценными камнями наряд бабочки, но, судя по ненавидящему выражению лица, ее чувства в отношении Алехандро не претерпели изменений. Он самым бессовестным образом использовал ее, стремясь сбежать от де Шальяка, и в конце концов ему это удалось.
Она и впрямь была очень привлекательна, образованна и умна; ее общество доставляло ему искреннее удовольствие. Однако в глубине души он всегда помнил о собственной двуличности и испытывал из-за этого чувство вины. Нет, никакой любви между ними не было, даже мимолетной, куртуазной, которая, казалось, доставляет такое удовольствие знатным мужчинам и женщинам. Она — жена принца, мать нескольких детей, один из которых, возможно, когда-нибудь будет править Англией, — по доброй воле флиртовала с ним, и Алехандро никогда не забывал об этом.