Я пожал плечами и налил себе содовой.
— Наверное, он думал, что мне все еще десять лет и я ничего не понимаю.
Ганс осторожно поставил фотографию на стол и встал, чтобы сделать несколько шагов по комнате. Он явно был потрясен.
— Может, не было повода рассказать, а может, он хотел оградить тебя от этой мерзости.
— Я склоняюсь ко второму вердикту, господин адвокат. Мне было семнадцать лет, кода он признался мне, что моя мать умерла от цирроза печени, а не от опухоли мозга. И то потому, что я наткнулся на ее медицинские заключения, — иначе он унес бы эту свою маленькую тайну в могилу.
С надутым видом он скрестил руки на груди.
— А если мы пойдем в атаку на пирожные? — спросил я, чтобы как-то успокоить его, и открыл коробку.
С широкой улыбкой я протянул ему шоколадный эклер и бумажную салфетку.
— В Барбизоне я долго ждал тебя в машине, — вдруг сказал он. — Ты нашел что-нибудь интересное?
Я уже готов был откусить кусочек клубничного пирожного, но опустил руку. В этот вечер он приятно удивил меня своей открытостью и покладистостью, но достаточно ли этого, чтобы снова взять его к себе в стажеры? Если я на это решусь, то, пожалуй, не смогу скрыть от него свою находку. Но разумно ли это?
Ганс ждал ответа, заинтригованный моим молчанием. Но в конце концов, чем я рискую?
— Да, я и правда нашел кое-что довольно любопытное…
Я показал ему предметы, найденные мною, и рассказал, каким образом их обнаружил. Он выслушал меня с широко раскрытыми глазами.
— Тайник? Но ведь был… всего один шанс из ста, что я споткнусь именно об эту паркетину.
Развалясь на диване, он перелистал загадочную записную книжку Бертрана.
— Что именно сказали тебе полицейские? — спросил я.
— Двести процентов за то, что это было убийство. Профессор должен был назавтра отправиться в Александрию, он уже собрал вещички. Полицейские обнаружили на балконе следы борьбы, разбитые цветочные горшки, опрокинутые садовые стулья. По их словам, библиотека была вся перевернута вверх дном, но Мадлен утверждает, что в этом нагромождении не пропало даже колпачка от ручки. Ты думаешь, что они искали эту записную книжку? Ты хоть пару слов сказал фараонам?
Я помотал головой, ясно понимая, что, возможно, помимо своей воли затормозил следствие.
— «Сокрытие и кража доказательств» — это тебе о чем-нибудь говорит? — спросил Ганс.
Я встал и нервно зашагал по комнате. Сказать, что я не был обеспокоен, значило бы солгать, но любопытство и возбуждение взяли верх над всем остальным. Если люди готовы были убить, чтобы завладеть тем, что я нашел в тайнике, значит, речь шла о вещах настолько ценных, настолько важных, что Бертран рисковал своей жизнью, но не признавался, куда их спрятал. Следовательно, не может быть и речи о том, чтобы передать их властям.
— Надо расшифровать записи в этом блокноте, — неожиданно для самого себя громко сказал я. — Узнать, что они означают. — Я ткнул указательным пальцем в Ганса. — Рассчитываю на твою скромность.
— Я похож на балаболку? — спросил он обиженно. — Серьезно… ты что, намереваешься вести расследование за спиной фараонов?
— Нет, я хочу расшифровать записи и узнать, над чем работал профессор Лешоссер. Я пошлю несколько копий своему отцу и завтра свяжусь с Эрнесто Мандезом. Он специалист по расшифровке текстов. Если речь идет о сложном буквенном коде, он, наверное, смог бы мне… Могу я узнать, что ты делаешь?
Ганс сгибал и разгибал пальцы, одним глазом глядя в записную книжку, а другим — на свою руку.
— Я? Ничего. У тебя найдутся бумага и карандаш?
С насмешливой улыбкой я указал ему на столик на одной ножке.
— Могу также предложить тебе словарь.
Он не отреагировал и продолжил что-то черкать на бумаге.
— Ты зря напрягаешь мозги. Конечно, можно все же расшифровать несколько слов, следуя дедукции или опираясь на повторяющиеся слова, но если ты не владеешь техникой дешифровки, текст останется для тебя непонятным. Не зря же специалисты лучшие часы жизни проводят…
— «Вулканический пепел, сохранивший отпечаток цоколя на мозаике атриума», [23] — с торжествующим видом бросил он, потрясая записной книжкой. — Продолжить?
Я чуть было не выронил сигарету.
— Это «ROT 13». Более примитивный, чем просто верлан. [24]
Я вырвал у него из рук записную книжку Лешоссера.
— Это трюк компьютерщиков, — продолжил Ганс, — тебе здесь даже очки не помогут. Мы воспользуемся для расшифровки «ROT 13». Ты заменяешь буквально каждую букву…
— Тринадцатой в алфавите после нее, — закончил я со своего места. — Метод кодирования, применявшийся Юлием Цезарем… Конечно же, какой я тупица. Как же я об этом не подумал?! Ведь Лешоссер был античником.
— Чей метод?
— «ROT 13» — современное название метода Юлия Цезаря, получившего свое наименование потому, что Цезарь применял его, чтобы обмениваться информацией со своими сподвижниками.
Ганс от удивления разинул рот.
— Ты хочешь сказать, что в информатике используют метод кодирования Юлия Цезаря, придуманный более двадцати веков назад?
Я согласно кивнул.
— Просто анекдот…
Он попытался расшифровать другую страницу, я смотрел на него, приятно удивленный его сообразительностью.
— Проблема… — вздохнул он, откладывая карандаш. — Я думаю, что здесь не везде один и тот же код. — Он протянул мне свой листок. — Эта тарабарщина мне ничего не говорит.
— «Tam similes… alter alteri sunt ut… uix discerni possint».
Я прочитал и расхохотался.
— «Они так похожи друг на друга, что их с трудом можно различить». Это на латыни, Ганс. Возможно, цитата из какого-то текста.
— Э-э… тебе потребуется немало времени, чтобы расшифровать всю записную книжку. Мор. В ней добрых пятьсот страниц.
Я сдержал улыбку, видя, куда он клонит.
— Не меньше месяца. Мор. И если ты посвятишь этому все вечера…
— Ты, верно, мечтаешь заняться этим вместо меня?
— По рукам? — вскричал он. — Нет, конечно, меня зовут не Тейлор. [25] Я просто думаю, что если у тебя есть небольшая информационная программа, достаточно ввести в нее закодированный текст, и она тебе автоматически его переведет… это займет около недели. Особенно если это будет делать тот, кто печатает десятью пальцами, — добавил он, пошевелив пятерней перед моим носом.