Я покинул кабинет Вильнёва, хлопнув дверью, и Ганс, ожидавший меня в коридоре, скорчил мину.
— Судя по твоей физиономии, он сказал «нет».
Чертыхаясь, я спустился по лестнице, стажер последовал за мной.
— Он больше не может подписывать финансовые документы. Похоже, этот тупица уходит в отставку.
— Что? Он драпает?
— С его должности не драпают, Ганс. Прежде чем вышвырнуть вас за дверь, вам предлагают уволиться по собственному желанию. — Я остановился на лестничной площадке и вздохнул. — Счетная палата сунула нос в финансовые дела музея.
— Так… А ты в подробностях рассказал ему, как и где обнаружил меч и записную книжку?
— Чтобы полиция держала их у себя в качестве вещественных доказательств до конца следствия? Ты меня за дурака держишь?
— Но теперь, когда Вильнёв в курсе дела, ты должен все внести в инвентарную опись, так ведь?
Я согласно кивнул, понимая, к чему он клонит.
— Заметь, если ты не сообщишь, при каких обстоятельствах нашел их, твои цацки, возможно, останутся незамеченными среди прочего…
Я покачал головой:
— Ты хорошенько подумай, что прежде всего сделают люди, которые убили Бертрана, когда узнают, кто унаследовал его сокровища. Они с лупой в руке будут изучать сведения обо всем том, что Лувр нашел в Барбизоне.
— В таком случае надо подольше не отдавать в хранилище музея твой титановый ножичек.
— Для этого он не должен упоминаться в инвентарной описи, — пробормотал я. — Вильнёв скоро уберется, а я не оставил ему копию нашей заявки на финансирование. И нет никаких доказательств, что найденные предметы вообще существуют.
— Ты не…
— Тсс! Не здесь, — сказал я, показывая на коридор, в который выходили двери кабинетов.
Мы пошли позавтракать в «Карусель», кафе, которое я облюбовал много месяцев назад, и расположились за маленьким столиком в глубине зала, подальше от нескромных ушей. В помещении было полно туристов и отдыхающих. Не знаю, что тянуло их именно сюда — кондиционеры или же интерьер, стилизованный под старину.
— Нам не остается ничего другого, кроме как заняться поиском спонсоров, — вслух подумал я. — Это может занять многие месяцы, даже если подключить к этому моего отца.
Официант принес нам два сандвича с тунцом, и Ганс, подождав, пока тот отойдет, доверительно сказал мне:
— Фирма моего родителя в числе прочего занимается и благотворительностью. В прошлом году они передали много миллионов на онкологию, на хоровые общества и не знаю еще на что. Это помогает им сократить налоговое бремя.
Я отодвинул кружку с пивом и наклонился к нему:
— А что за фирма у твоего отца?
— «Брокерские услуги Петера и Хенкеля». Лавочка по размещению финансовых вложений.
— Так тот самый Петер — твой отец?
— А что, ты его знаешь?
— Я видел его по телевидению и в газетах, как и все. Когда рассказывали о деле транснациональных корпораций.
Это дело о хищении денежных средств с использованием служебного положения вызвало большой скандал. Растрата капиталов общественных фондов, подлоги и использование фальшивых документов, подставных фирм…
— Мой отец был оправдан. К этой гнусной истории он не имеет отношения.
«По его словам…» — подумал я.
Теперь уже меня не удивляло, что Граам Петер передоверил воспитание сына своему старому отцу, который к этому отнюдь не стремился. Мошенническая деятельность на половине планеты должна отнимать очень много времени. Но в то же время и приносить огромные доходы и, главное, вызывать потребность поддерживать свою репутацию всяческими пожертвованиями. Идеальный для нас спонсор, ибо, с трудом склеив хрупкие осколки своей добродетели, он не будет особенно суетиться, чтобы узнать, как продвигается проект, и не станет совать свой нос в мои дела.
— Думаешь, ты мог бы без огласки передать ему заявку?
— Конечно. Главное, чтобы дед помог мне. А он поможет, сам подумай: его маленький головастик отправится по следам Александра Великого!
Итак, мы занялись редактированием нашей заявки на получение субсидии. Это заняло у нас целых два дня. И оказалось делом далеко не легким. Я не хотел слишком распространяться о наших целях и боялся вызывать жадность у человека, которого знал только со слов его сына, ничем не подтвержденных. Тем не менее мне нужно было пробудить его любопытство и уверить, что для такого мероприятия действительно нужна просимая сумма. Дед Ганса собственноручно передал досье своему сыну и не только пообещал, что я получу ответ в течение двух месяцев, но и заверил меня в том, что все сохранится в тайне.
Телефонный звонок раздался через неделю. Мы собирались отправиться в Барбизон, и Ганс находился у меня, что стало уже обычным делом с тех пор, как он начал работать над своей чудесной программой дешифровки.
— Алло?
— Мсье Лафет?
— Да, это я.
— Мы с вами незнакомы, но я друг Граама Петера. Вы передали ему очень интересное досье.
Моя рука судорожно сжала трубку. Ведь Петер заверил меня, что все останется в тайне. Если о существовании этого досье узнают те, кто убил Бертрана, я не дам много и за свою шкуру.
— Значит, мсье Петер ввел вас в курс дела относительно этого проекта?
Ганс просунул голову в дверь гостиной, и я знаком показал ему, чтобы он молчал.
— Да, он распорядился передать мне ваше досье сегодня утром.
Я с трудом удержался, чтобы не выругаться.
— Мы знакомы с ним с давних пор, — добавил он, словно почувствовав мое недоверие.
— Кто вы? — спросил я без обиняков. — И чего вы хотите?
Он коротко рассмеялся.
— Извините меня, и правда, я ведь не представился. Йон Юрген. Я так спешил сказать вам о своем согласии финансировать ваш проект, что забыл об элементарной вежливости. Простите.
Сердце в моей груди подскочило. В среде археологов Йон Юрген был личностью весьма известной благодаря тому, что дарил музеям свои коллекции и финансировал археологические экспедиции. Он считался одержимым коллекционером. Богатый промышленник, увлеченный античностью.
Я показал Гансу поднятый большой палец, и он шепотом издал победный клич.
— Это прекрасная новость, мсье Юрген. Я много слышал о вас.
Снова короткий смешок.
— Это меня почти не удивляет, но чего же вы хотите? Ведь я не унесу в могилу ни свои деньги, ни свои коллекции. Мы можем завтра повидаться с вами? У меня? Часов в одиннадцать?
— Мне это удобно.
Я дрожащей рукой записывал адрес, а Ганс в это время как обезьяна прыгал в коридоре.