Психолог нашего отдела славился тем, что частенько погружался в теоретические изыскания.
– Я как-то о нем не подумала.
– Да. Он старается быть в курсе дела. Позвони ему. Вреда от этого не будет, в особенности если учесть, что в послевоенную эпоху личностные характеристики стали большой редкостью.
– Так я и сделаю, но сейчас хочу еще раз побывать у Эллен Лидс.
– Чем скорее, тем лучше. Я бы хотел наконец закончить это дело.
Он говорил так обо всех делах, и мы не обращали внимания на его слова. Но сейчас они прозвучали искренне. Мы все чувствуем себя паршиво, когда пропадает ребенок. Никому из нас не нравится размышлять на эту тему, но наша работа состоит в том, чтобы учитывать все возможности. Должна с сожалением признать, что статистика в данном вопросе неутешительна: как правило, насилие над ребенком совершают те, кого он хорошо знает. Именно это и делает подобные преступления особенно отвратительными – человек нарушает доверие, которое считается священным.
Речь может идти о собственном ребенке или детях сестры, о внуке или племяннике… каким же подонком должен быть такой человек? Мне было бы легче понять – впрочем, подобные вещи в любом случае трудно себе представить, – если бы речь шла о вспышке ярости и потере контроля над собой. Такие эпизоды расследовать намного легче. Дети могут сознательно доводить близкого человека; мои так поступают регулярно. Бывают случаи, когда мне трудно себя сдерживать. А ведь я работаю в полиции. И я уже взрослый человек. Многие люди не понимают, что происходит с детьми, поскольку сами еще не достигли зрелости, когда становятся родителями.
Но те, что добиваются доверия ребенка, а потом сознательно причиняют ему боль… Для них должно существовать специальное место в аду. Во всяком случае, я очень надеюсь, что оно есть.
Я редко общалась с Эрролом Эркинненом, психологом нашего отдела. Припоминаю, что он защитил диссертацию по судебной психологии и даже написал несколько научных книг на эту тему, но о его дружелюбии я успела забыть.
– О, я буду счастлив побеседовать с вами, детектив, – сказал он мне по телефону. – И даже более того.
Он мог бы сказать, что сгорает от нетерпения. Нужно самому быть немного сумасшедшим, чтобы ставить диагноз тем, кто совершает преступные безумства, и, насколько я помню, Эркиннен вполне удовлетворял этому требованию.
– Сегодня у меня свободен только ленч. Забавно, последние две недели я был очень занят. Всем требуется консультация именно сейчас. Такое впечатление, что в это время года все ведут себя неадекватно.
Я не стала его разочаровывать и говорить, что агенты ФБР заняты значительно больше, чем он.
– Я принесу бутерброды.
– Замечательно.
Заполняя данные биографии Эллен Лидс, я сообразила, что так и не выяснила ее девичью фамилию. Если она не всплывет в самое ближайшее время, мне придется спросить у самой Эллен, а это наверняка вызовет подозрения. Впрочем, необходимости не возникло.
Я шлепнула распечатку Фреду на стол:
– Четырнадцать лет назад Эллен Лидс находилась под следствием по обвинению в жестком обращении с детьми, когда ее первого ребенка нашли мертвым в колыбели. Ему исполнилось восемь месяцев. Следствие установило, что смерть произошла от естественных причин.
– СВДС [16] ? – спросил Фред.
– Предположительно. Следователь сказал, что Эллен Лидс заявила: ребенок не проснулся, когда должен был, она подошла к нему и обнаружила, что он не дышит. Насколько сложно симулировать этот синдром?
– Не знаю. На теле ребенка не нашли никаких следов – так написано в отчете медицинского эксперта. Однако нам известна женщина из Нью-Йорка, которая восемь раз выходила сухой из воды.
– Ну, это в Нью-Йорке.
Я надула губы.
– Да, я знаю, ты ненавидишь толстозадого болтуна питчера [17] , которого они там держат, – усмехнулся Фред. – Однако даже в Нью-Йорке – как и у нас – они не позволяют делать вскрытие бейсболистам. У них – как и у нас – есть судебные патологоанатомы. Там развернулась настоящая кампания сочувствия. Все говорят: бедная женщина, потеряла восьмерых детей из-за этого синдрома. Потом у кого-то появились подозрения. Выяснилось, что ей нравилось внимание, которое ей уделяли, когда что-то случалось с ее детьми.
– Возможно, у нас происходит нечто похожее. Мальчик слишком большой, чтобы умереть из-за СВДС, но в самом подходящем возрасте, чтобы его схватило страшилище. Однако мать ведет себя сдержанно. Она не устраивает истерик на глазах у прессы и не стучит в дверь мэра. Иными словами, не хочет привлекать к себе внимания.
– Ну, а вдруг она сообразила, каким громким будет дело, когда было уже слишком поздно.
– В таком случае она бы предъявила нам Натана, сопроводив его появление какими-нибудь сомнительными объяснениями. А ему угрожала бы, чтобы он сделал все, как ей нужно. Ребенка можно заставить молчать.
– Если мальчик объявится, я хочу, чтобы с ним поговорил Спенс.
– И я тоже.
Когда я вернулась к своему столу, чтобы взять сумочку и пистолет, на телефоне мигал сигнал. Это было сообщение от моей дочери Френни. Она забыла взять к отцу туфли с металлическими набойками, которые ей были необходимы для урока чечетки. Не могла бы я завезти их в школу танцев до трех?
Сначала я рассердилась, а потом представила, как бы чувствовала себя, если бы Френни исчезла.
Эррол Эркиннен, высокий худощавый финн, работавший штатным психологом нашего отдела, был по-своему симпатичным, хотя и немного угловатым, а еще сразу угадывалось, что он скандинав. Его мать обожала Эррола Флинна [18] , в честь которого и назвала сына. Ну, а мы прозвали его Док. Он умелый слушатель, и стоило мне один раз изложить факты, как он сразу понял, что меня беспокоит. Вы бы никогда в это не поверили, если бы побывали в его офисе. Там царил полный хаос: повсюду валялись газеты и журналы; я не нашла ни одной свободной горизонтальной поверхности. Возле одной из стен стояла пирамида картонных коробок, набитых папками. Полки были заполнены до самого потолка. Однако Эркиннен моментально находил все, что ему требовалось. Думаю, просто в мозгах у него все устроено так, что большинству из нас и не понять. С умными людьми часто так бывает.
Он сразу перешел к делу.
– Если вы имеете дело с матерью, которая заставила своего сына исчезнуть, то следует предположить наличие у нее душевной болезни. Например, депрессии, синдрома Мюнхгаузена, но это состояние может не бросаться в глаза. Вы помните женщину из Техаса, которая одного за другим утопила в ванне пятерых детей?