– Боже мой, но почему?
– Мы не знаем. Вы ведь читали книгу?
– Да.
– В ней довольно подробно объясняется, почему эти типы совершают преступления. Природа плюс воспитание, биологические факторы и тому подобное.
– Но все это не слишком помогает. Ведь речь не идет о том, что мой преступник может перейти в активное состояние, и я теперь знаю, как его остановить. Он уже активен, а я лишь пытаюсь его поймать.
– Ну, можем составить график личностных характеристик и профессиональных способностей, как это делает ФБР, но я бы предпочел изложить свои соображения неформально.
– Меня это вполне устроит. К тому же хочется получить помощь побыстрее.
– Это не займет много времени, – пообещал Эррол. – Все гораздо проще, чем полагает большинство людей. Если в двух словах, то они неправильно подключены. Их души вывернуты наизнанку.
– Их души?
– Да. Или они их лишились. Кто-то украл их души.
Я не привыкла слышать на работе это слово.
– Ну, честно говоря, это только все осложняет.
– Да, в некотором смысле. Конечно, было бы гораздо проще, если бы существовала общепризнанная методика изучения души, однако ее нет. Мы даже не в силах определить, на месте ли душа. Получается, что нам приходится иметь дело с человеком, чья душа не может быть синхронизована с остальным миром.
– А если удастся выяснить, что находится внутри таких парней, нас это не слишком порадует.
– Пожалуй, – согласился он.
Мы вернулись в его офис и составили примерный график личностных характеристик. Похититель должен быть мужчиной, как мы установили ранее, и, скорее всего, он белый.
– И все-таки я не понимаю, – призналась я, когда Эррол закончил.
– Как и все мы. Однако статистика утверждает, что девяносто пять процентов педофилов – белые. Впрочем, в этом направлении специальных исследований проводилось совсем немного.
– Вот это да! Интересно почему?
– Существует множество гипотез, большинство из них противоречивы. Один известный социолог придумал новую теорию. Он утверждает, будто белые мужчины чувствуют себя в нашем обществе более уверенно, чем мужчины других национальностей; и мне кажется, что в его рассуждениях есть толика здравого смысла.
– Да, у парней на руках все билеты.
– Только не надо феминизма, детектив. Извините, я хотел сказать, Лени. Вы мне уже начали нравиться.
Мне он тоже начал нравиться. Слегка смущенные, мы нравились друг другу несколько мгновений, а потом вновь вернулись к делу.
– Существует и другая теория, которая объясняет такой расовый дисбаланс в серийных убийцах. Один социолог-экстремист считает, что цветные мужчины просто не успевают стать серийными убийцами, поскольку их гораздо активнее преследует полиция.
– Иными словами, их попросту раньше ловят?
– Совершенно верно.
– Вот дерьмо! – проворчала я, забыв о приличиях. – Я не знакома ни с одним полицейским любой расы, который стал бы охотиться за белым убийцей с меньшим пылом, чем за черным, если бы узнал, что тот прикончил ребенка. Какая кретинская теория.
– Ну да. Пожалуй, я с вами согласен. Но работа над ней финансировалась федеральными грантами.
– Полнейшая чепуха, Док. Должны существовать пределы защиты своих, даже внутри братства.
– Я всегда в это верил и рад, что вы придерживаетесь таких же взглядов. Эта теория показалась мне подозрительной и даже подстрекательской.
– Ну, если ее автор хотел кого-то возмутить, то он своего добился, – заявила я. – Ладно, сойдемся на том, что я должна искать белого мужчину. Сколько ему лет?
– От восемнадцати до сорока, – ответил Эррол. – Однако чаще всего подобные преступления совершают в возрасте около тридцати лет.
– То есть речь идет не о грязных стариках.
– Обычно вы ловите их раньше.
– Мы стараемся.
– Следует помнить еще кое-что. Этот тип должен быть одиночкой. Старается держаться особняком. Ему необходимо сохранять анонимность, поскольку всеобщее внимание его тревожит.
– Тем не менее преступник похищал детей при свете дня, на глазах у свидетелей.
Эркиннен улыбнулся, чтобы сделать свой довод более весомым.
– Однако он совершал похищения под чужой личиной. Что только подтверждает мою мысль, поскольку такие типы склонны к фантазиям.
– Да, в книге об этом написано довольно много.
– Верно. Каждый серийный похититель или убийца, которого тщательно изучали, утверждает, что он начинает с фантазий, а потом, когда фантазии перестают его удовлетворять, переходит к действиям. Однако почти всякий раз происходит какое-то событие, которое служит катализатором.
– И что же это может быть?
– Потеря, несчастный случай, переезд, болезнь… Любое событие, которое оказывает неприятное воздействие. Отказ и измена занимают почетное место в данном списке. Кроме того, эти типы довольно умны – не по книгам, но проявляют удивительное хитроумие.
У меня голова пошла кругом. Такого рода информацию лучше получать небольшими дозами. И я уже начала думать о новой встрече с Эрролом. У меня наверняка еще появится повод. Я встала.
– Мне пора, Эррол. Благодарю за ленч и полезные сведения. Вы мне очень помогли.
– Всегда рад. Ваше расследование представляет для меня большой интерес. И с вами чрезвычайно приятно работать.
Между нами вновь возникла неловкость.
– Однако мне бы хотелось сказать еще одну вещь, – добавил он.
И вместо ожидаемого мной приглашения на обед он выдал еще одно предположение.
– Мне кажется, тип, которого вы разыскиваете, еще ни разу не был пойман. Во всяком случае, у нас.
У меня появилось подозрение, что даже психологи не знают, как следует завершать свидание.
– Как он мог такое сказать? – спросил меня Фред. – Откуда он может знать, ловили этого парня или нет?
– Он не может, однако Эркиннен сделал догадку, основанную на том, что я ему рассказала, опираясь на имеющиеся в нашем распоряжении улики.
– У тебя нет никаких улик.
– Есть повторяющиеся схемы похищения.
– Ты же прекрасно знаешь, что в суде они и гроша ломаного не будут стоить.
– Гораздо разумнее тратить время на то, чтобы узнать, кто совершил преступления, чем отсеивать тех, кто их не совершал. Эркиннен дал мне ряд подсказок.
– Замечательно. Сгораю от желания их услышать.
– Ну, во-первых, преступник обладает своеобразным умом. Скорее всего, он не из тех умников, которых запоминают учителя, а из тех, кто умеет выживать.