Самые счастливые минуты в жизни родителей маленького ребенка — это с без четверти девять и до девяти часов вечера. Пятнадцать минут счастья, пока ребенок радостно смотрит рекламу йогуртов и шоколадок (пусть это и нехорошо), а потом прилипает глазами к Хрюше, Каркуше, Степашке и прочим персонажам передачи «Спокойной ночи, малыши».
Если бы те, кто выделяет на телевидении время на детские передачи, по вечерам сидели со своими детьми сами, а не стряхивали их на вышколенных нянь, то «Спокойной ночи» длилась бы полчаса. Или час.
Кстати, это бы здорово помогло повышению рождаемости. Пятнадцать минут, что ни говори, все-таки маловато. Но хотя бы можно спокойно попить чай.
Я не рассказывал Светлане деталей того, что мы увидели в квартире Саушкина. Впрочем, она и сама все прекрасно поняла, даже по самому короткому пересказу. Нет, аппетит ей это не отбило, Света продолжала пить чай. Мы и не такого в Дозоре навидались. Но она, конечно же, помрачнела.
— У нас есть версия насчет Светлого, — сказал я, пытаясь увести разговор на другую тему. — Гесер проверял всех Высших, никто под подозрение не попадает. Так вот… на Эдгаре было множество чар. Это работа ведьмы. Я подумал…
— Что Арина сменила цвет? — Светлана посмотрела на меня. — Может быть.
— Ты ведь ее тогда хорошо придавила, — сказал я. — Должна была почувствовать ее сознание. Как ты думаешь, могла она стать Светлой?
— Для рядового Иного это невозможно, — сказала Светлана. — Или почти невозможно… Для Высшего… для Арины…
Она замолчала, вспоминая. Я ждал, поглядывая на экран телевизора, где грустная девочка тащила на веревке варежку, воображая, что это щенок. Ужас! Пропали все наши варежки и перчатки. В собаку их Надя, конечно же, не превратит, у любой магии есть пределы. А вот игрушечных собачек в квартире прибавится.
Пора покупать ей щенка, иначе жизни не будет.
— Могла, — сказала Светлана. — Могла она стать Светлой. Странно у нее в душе, всего там намешано… а зверств особых не было. Но Арина мне дала клятву, что целый век не убьет ни человека, ни Иного. Она не сможет отступиться.
— Она и не убивала, — заметил я. — А насчет того, чтобы снабдить Эдгара амулетами, повысить его Силу… об этом разговора не было. Арине хватит мудрости, чтобы истолковать твой запрет именно так.
— Антон, не о том мы говорим. — Светлана отставила чашку. — Арина, ставшая Светлой… какая-то другая волшебница — все это не важно. Важно понять другое — чего они добиваются? Что объединило их вместе? Стремление уничтожить весь мир? Ерунда! Только в глупых фильмах встречаются злодеи, желающие разрушить мир ради самого процесса. Власть? Антон, но это тоже глупость! Им и так хватало власти. Абсолютной власти не поможет добиться никакой артефакт, даже сработанный полторы тысячи лет назад безумным магом. Пока мы не поймем, чего они добиваются, что хотят найти на дне Сумрака, никакой роли не играет — Арина это или не Арина, стала она Светлой или замаскировалась так, что ее Томас не опознал.
— Света, у тебя есть какие-то догадки? — Я сделал вид, что не заметил произнесенного ею «мы». Правду говорят, из Дозора никогда не уходят насовсем.
— Венец Всего стирает барьеры между слоями Сумрака… — Светлана помолчала.
— Мама, мультик кончился! — закричала Надя.
— Попробуй сравнить это с Белым Маревом. Заклинания-то явно одного корня… — Светлана встала, пошла к Наде. — Идем спать.
— Сказку! — потребовала Надя.
— Сегодня не получится. Нам с папой надо поговорить.
Надя с обидой уставилась на меня, теребя на шее тоненькую ниточку бирюзы. Пробормотала:
— У вас все время разговоры… И папа все время уезжает.
— Такая у папы работа, — спокойно объяснила Светлана, подхватывая дочку на руки. — Ты же знаешь, он борется с темными силами.
— Как Гарри Поттер, — с некоторым сомнением произнесла Надя, глядя на меня. Наверное, мне не хватало очков и шрама на лбу, чтобы соответствовать высокому образу.
— Да, как Гарри Поттер, Фэт Фрумос и Люк Скайуокер.
— Как Скайуокер, — решила Надя и улыбнулась мне. Видимо, этому персонажу я в ее глазах соответствовал сильнее всего. Что ж, и то хлеб.
— Я сейчас… — Светлана с Надей ушли в детскую. А я сидел, разглядывая надкушенную шоколадную конфету. Слоистую — темный и белый шоколад чередовался. Я насчитал семь слоев и усмехнулся. Вот наглядный пример структуры Сумрака. Белое Марево сложило все слои, обратив попавших под удар Иных в камень. Ладно, отвлечемся от боевого действия заклинания. Что случилось потом? Я закрыл глаза, вспоминая.
Потом Сумрак распрямился. Слои Сумрака вернулись на свое место.
С чего вдруг мы решили, будто Венец Всего соединит Сумрак и реальный мир навсегда? Поверили словам Рустама? А он-то сам откуда знает… Сумрак соединится — и снова разойдется. Идущая из нашего мира Сила вновь растащит слои. Это как тугая пружина — ее можно сжать, но она все равно распрямится.
А вот это уже интереснее. В Мерлина, соорудившего потехи ради магическую бомбу для уничтожения всего мира, мне не верилось. Не тот он был Иной. А вот в Мерлина-экспериментатора, придумавшего новую забаву, но не решившегося ее испытать, — легко.
Что может произойти от кратковременного соединения всех слоев Сумрака с реальным миром?
Вымрут все Иные?
Вряд ли.
Уж тут Мерлин бы не преминул похвалиться своей властью.
А он придумал какое-то иносказательное послание…
Я негромко прочитал вслух, глядя на тихонько возвращающуюся на кухню Светлану:
Венец Всего здесь скрыт. Всего лишь шаг остался.
Но он — наследие для сильных или умных,
Получишь все и ничего, когда достать его сумеешь.
Иди вперед, коль ты силен, как я;
иди назад, коль ты, как я, умен.
Начало и конец, глава и хвост, все слито воедино
В Венце Всего. Так жизнь и смерть неразделимы.
— Пытаешься понять? — Светлана села рядом. — Я вот что подумала — почему мы решили, что Сумрак соединится навсегда? Скорее всего будет и возвратное движение.
— Я тоже так решил, — согласился я. — Как с Белым Маревом. Но к чему это приведет? Синий мох начнет расти в нашем мире?
Светлана засмеялась: