Полковая разведка смотрит, слушает, рыщет по вражеским тылам. Начальник разведки полка требует от командиров батальонов организации круглосуточного наблюдения и подслушивания противника. Он требует направлять в тыл противника разведывательные группы и дозоры. Кроме того, в подчинении начальника разведки полка — собственный разведывательный взвод, укомплектованный лихими ребятами. А то и целая рота. Эти могут притащить вражеского солдатика, а то и офицерика. Это уже достойный источник информации.
А в артиллерийских полках — разведчики в каждой батарее, во взводе управления. И в каждом дивизионе. И у командира полка — тоже. Со всех полков в штабы дивизий ручейками стекается информация. И обрабатывается.
В штабе каждой дивизии — тоже разведчик сидит. У того уже штат. И в подчинении — уж точно целая разведрота. Она тоже по тылам рыщет.
Стрелковые корпуса к тому времени расформировали. Зато сформировали множество бригад. Бригада больше полка, но меньше дивизии. Соответственно средств разведки в бригаде меньше, чем в дивизии, но больше, чем в полку. Над бригадами и дивизиями — штабы армий. А в тех штабах — разведывательные отделы. В их подчинении мощные силы разведки — и радиоперехват, и звукометрическая разведка, собственные диверсанты, информационная работа на соответствующем уровне и прочее всякое, вплоть до собственной как информационной, так и диверсионной агентуры.
Над ними — разведывательный отдел штаба фронта. Он координирует действия всех нижестоящих, обрабатывает потоки информации, кроме того, имеет собственные силы и ведет разведку самостоятельно во всем диапазоне — от заброски агентуры и групп глубинной разведки до пеленгации и фотодешифровки.
И вот наступает момент, когда аналитики-информаторы обращают внимание на странную вещь: во всех докладах из полков, бригад, дивизий и армий больше не упоминаются германские танки. Они пропали. А что говорит радиоразведка? Она подтверждает: вот работала радиосеть танковой дивизии, но смолкла. И тут тоже — смолкла. Только тут продолжает работать радиосеть 3-й танковой дивизии. Но это явное надувательство: по всем признакам дивизия ушла, а радистов пока оставили на месте. Но нас уже не проведешь. Есть признаки, по которым матерые радиоразведчики безошибочно вскрывают такие хитрости. А что авиация говорит? Авиация подтверждает.
У начальника разведки фронта — связь с нашими разбитыми частями, которые прорываются из окружения. Те видели отходящие танковые колонны. И агентура что-то сообщает. У разведывательного отдела Ленинградского фронта — связь с партизанами. Не было тогда партизан в Ленинградской области? Были. 8 августа 1941 года начальник спецотдела (диверсии и ликвидация) Разведывательного управления Генерального штаба полковник Х.У. Мамсуров был направлен в Ленинград в качестве уполномоченного по руководству партизанским движением (ЦАМО. Фонд 249, опись 1554, дело 1, лист 32). Он принял под контроль те разведывательные и диверсионные группы Разведотдела Ленинградского фронта, которые уже находились за линией фронта и которым был отдан приказ на переход к партизанским действиям с привлечением в свой состав бойцов и командиров, оказавшихся в тылу. Помимо этого, вместе с Мамсуровым прибыли диверсионные группы из Москвы, которые тут же ушли в тыл противника.
Нужно помнить, что параллельно с партизанскими группами военной разведки собственную партизанскую структуру разворачивали товарищи из НКВД. Мало еще было партизан. Но они были. И они докладывали.
Одним словом, начальник разведки Ленинградского фронта комбриг Евстигнеев к моменту появления Жукова в Ленинграде имел четкую картину: 4-я танковая группа из-под Ленинграда уходит. Из этого следовал единственно возможный вывод: штурма не будет. А из этого, в свою очередь, следовал другой вывод: будет блокада. На основе этого надо было бросать все резервы в район станции Мга на прорыв только что замкнувшегося кольца.
Но Жуков, который, как нам сообщают, умел читать мысли гитлеровцев, на этот раз прочитать не сумел. Он якобы в Кремле указывал Сталину на всевозможные опасности на других фронтах, к которым у него в тот момент не было никакого отношения, но почему-то не указал на возможность блокады Ленинграда. И ничего не предлагал для того, чтобы блокаду предотвратить. Жуков ждал штурма.
А разведка ему: не жди, не будет штурма!
Но гений не поверил разведке.
На основании чего?
Да просто так. Взял и не поверил.
— 5 -
Какие у Жукова были основания не верить разведке?
Никаких.
До 9 сентября включительно он воевал в районе Смоленска. Ему не дано было знать, что творится в районе Ленинграда. Затем Сталин вызвал Жукова в Москву и назначил на должность командующего войсками Ленинградского фронта. По версии Жукова, он тут же улетел в Ленинград. Прямо с Центрального аэродрома.
По воспоминаниям других участников событий, у него было еще несколько дней, чтобы с обстановкой под Ленинградом детально ознакомиться. Но что Жуков мог узнать в Москве? О положении и состоянии своих войск — практически все. А о противнике? Разведывательные группы из-под Москвы в районе Ленинграда не рыщут. И пленных не захватывают. И наблюдения за передним краем не ведут. Разведывательные самолеты с московского направления на ленинградское не летают. Им своей работы хватает на собственном направлении. Стратегическая агентура? Но связь с ней в те критические дни была потеряна. Если бы связь с резидентурами в Женеве и Берне, в Берлине, Вене и Амстердаме работала, то и тогда стратегическая агентурная разведка не доложила бы о подготовке к штурму Ленинграда. Ибо ни приказа, ни самой подготовки к штурму не было.
Проще говоря, основным и единственным источником сведений о положении противника под Ленинградом, о его намерениях, планах и замыслах могла быть только разведка Ленинградского фронта и Балтийского флота.
Разведчики-аналитики Разведывательного отдела штаба Ленинградского фронта на основе многочисленных, пусть кратких, отрывочных, порой противоречивых сведений, могли делать выводы. Они могли быть правильными, быть ошибочными. Но у них был материал, с которым можно было работать.
Сейчас мы знаем, что выводы эти были правильными.
Жуков им не поверил.
Простительно Жукову было ошибиться, если бы у него были какие-то другие сведения. Но ничего, кроме того, что добыла разведка Ленинградского фронта, у Жукова не было и быть не могло. Он не верил донесениям разведки, не обосновывая своего мнения никакими аргументами: не верю, и все тут.
— 6 -
Генерал-лейтенант инженерных войск Б. В. Бычевский свидетельствует: несколько дней Жуков отказывался соглашаться с доводами разведки. Объявив сообщение разведки провокационным, он приказал разобраться, кто этим делом занимается (Б.В. Бычевский. Город-фронт. Л., 1967. С. 124). Случай этот описан в несколько строк. Мы не знаем, чем эта история завершилась для офицера Разведывательного отдела, которого Жуков объявил провокатором. Но можем себе представить. Кто у нас разбирался с провокаторами? Правильно: недремлющие органы. И если командующий Ленинградским фронтом генерал армии Жуков приказал начальнику Особого отдела фронта разобраться с провокатором, то не будем сомневаться: ленинградские чекисты разборку учинить умели.