Если бы гитлеровцы бросили свои главные силы на штурм Ленинграда, то Жукову главные силы Ленинградского фронта надо было направить на отражение штурма. В этом случае какие-то мелкие городишки и железнодорожные станции восточнее Ленинграда теряли свое значение. Потеряв миллион, о копейках не плачут.
А если Гитлер решился на блокаду, тогда небольшие станции восточнее Ленинграда приобретали воистину стратегическое значение. Это то самое горло, ухватив за которое, Гитлер надеялся удушить город, фронт и флот.
Именно на этот вариант Гитлер и дерзнул. Он принял решение взять Ленинград измором, удавить голодом. Для этого ему надо было удерживать железные дороги, которые подходили к Ленинграду с востока. Перерезав эти магистрали, германские дивизии тут же вгрызлись в землю. Они рыли ее, не останавливаясь ни днем ни ночью. Окопы для стрельбы лежа быстро превращались в окопы для стрельбы с колена, дальше — для стрельбы стоя. Стрелковые окопы соединялись траншеями, траншеи перекрывались. Передний край опутывали все новые и новые ряды колючей проволоки. Густели минные поля. За первой траншеей отрывалась вторая, за ней — третья. Там, где не было ничего, возникали огневые точки, укрытия и блиндажи. На три наката перекрытий ложился четвертый накат, за ним — пятый, за ним потом — и десятый. Оборона твердела. А Жуков в это время действовал по первому варианту. Он отбивал штурмы... Которых не было.
С востока к Ленинграду рвалась 54-я армия под командованием Маршала Советского Союза Г.И. Кулика. Кулик требовал: Жуков, наноси встречный удар!
И Жуков нанес! На прорыв блокады Ленинграда в сентябре 1941 года Жуков выделил потрепанную в боях 115-ю стрелковую дивизию и необстрелянную, только что сформированную, необученную вести бой на суше 4-ю бригаду морской пехоты. Понятно, что ничего из этого прорыва не вышло и выйти не могло. А виноват во всем (по версии Жукова) Маршал Советского Союза Г.И. Кулик, который недостаточно активно рвался навстречу. Кулик с Большой земли протянул Жукову руку спасения в лице наступающей 54-й армии. А Жуков протянул Кулику... пальчик. У Жукова в подчинении 24 дивизии и 17 бригад, на прорыв блокады он выделил одну дивизию и одну бригаду.
А остальные?
А остальные по приказу Жукова отражали штурм Ленинграда... который германским командованием даже не замышлялся.
Уже 14 сентября 1941 года, приняв командование фронтом, Жуков связался с Генеральным штабом и доложил Маршалу Советского Союза Шапошникову: «Обстановка в южном секторе фронта значительно сложнее, чем казалось Генеральному штабу. К исходу сегодняшнего дня противник, развивая прорыв тремя-четырьмя пехотными дивизиями и введя в бой до двух танковых дивизий...»
Это наш стиль. Это система. Советские командиры постоянно преувеличивали силы и потери противника, преуменьшали свои силы, скрывали потери. И вот вам блестящий образец. Жуков доложил об ужасающей обстановке для того, чтобы выше оценили его усилия и заслуги. Но Жуков ни тогда, ни после войны не назвал номеров вражеских дивизий, которые якобы «развивали прорыв», — вот в чем смущение. Согласен, в ходе боев не всегда ясно, какой именно противник перед тобой. Но после войны, когда все карты раскрыты, когда все архивы противника захвачены, а вражеские генералы переловлены и ждут решения своей участи, номера эти можно было легко восстановить. Германских танковых дивизий на советско-германском фронте не набиралось и двух десятков. Боевой путь каждой известен с точностью до часов и минут, ибо в каждом штабе вели журнал боевых действий. И вот в подтверждение своих слов было бы неплохо назвать номера. Но Жуков в первом издании своих мемуаров вообще не вспомнил об этом эпизоде. А в последующих «более правдивых» изданиях вспомнил про свой доклад в Генеральный штаб и привел выдержки из него.
Но этот доклад был лживым.
14 сентября 1941 года в разговоре с Москвой Жуков явно сгущал краски и дезинформировал Генеральный штаб. Жуков подтвердил наличие двух танковых дивизий под Ленинградом, следовательно, к информации об их появлении на московском направлении Генеральный штаб отнесся скептически. Обманывая Генеральный штаб, Жуков играл на руку Гитлеру. Своим очковтирательством он усыплял бдительность Верховного Главнокомандования: если танковые дивизии 4-й танковой группы все еще под Ленинградом, значит, за безопасность Москвы можно не беспокоиться.
В первом издании мемуаров весь этот позорный эпизод был попросту пропущен. А во втором издании осмелевшие соавторы, видя, что никто их во вранье не уличает и не хватает за рукава, поместили отрывки из доклада Жукова Шапошникову (Воспоминания и размышления. М., 1975. Т. 1. С. 403). И тут же Карпов повторил жуковскую ложь в своей книге: вот видите, как героически отбивался Жуков! Три-четыре пехотных и до двух танковых дивизий рвались к городу Ленина! Жуков их остановил!
За Карповым последовал Н. Яковлев. Он тоже рассказал о двух танковых дивизиях и заключил: «Назревал генеральный штурм» (Н.Н. Яковлев. Маршал Жуков. С. 90).
Нет, дорогие товарищи. Не назревал генеральный штурм. И если вы на этом настаиваете, то потрудитесь назвать номера тех германских танковых дивизий, наступление которых Жуков якобы отражал 14 сентября 1941 года.
Если германские войска и предпринимали атаки у Ленинграда, то цель их в другом — улучшить тактическое положение, сжать фронт окружения, главное — отвлечь внимание от станции Мга, от Любани, Чудово и Тосно, дать возможность окопавшимся там германским войскам намертво закрепиться. От того, что Жуков на этом направлении действовал вяло, германские войска получили возможность закрепиться так, что удержали эти города, станции и железные дороги до февраля 1944 года.
Возразят: каждый мнит себя стратегом, видя бой издалека! Легко нам сейчас рассуждать. Задним умом все мы крепки. А каково было Жукову в то время решения принимать!
Согласен: решения на войне принимать нелегко. Случаются ситуации, когда надо делать одно, а стратеги делают совсем другое. Но об этом не надо умалчивать. Не надо из Жукова лепить гения. Надо честно признать: в сентябре 1941 года в Ленинграде, вместо того чтобы не позволить противнику укреплять оборону вокруг города, Жуков занимался совсем другим делом: готовил отражение штурма, который германским командованием не готовился и не планировался.
И еще нужно признать вот что. Данных о подготовке штурма не было никаких, а данные о том, что противник замышляет блокаду, были исчерпывающими. Но Жуков не поверил разведке.
Более того, начальник Разведывательного отдела штаба Ленинградского фронта комбриг П.П. Евстигнеев доложил: германские танки уходят. Из этого следовал только один вывод: штурма не будет. Перед штурмом огромного города группировку войск надо усиливать, а Гитлер ее ослаблял.
— 4 -
Из каких источников разведка Ленинградского фронта черпала сведения?
Из многих.
Прежде всего — доклады с переднего края. В каждом полку — штаб. В каждом штабе — начальник разведки полка. Каждый день он требует от командиров батальонов доклада об обстановке: где объявилась новая минометная батарея, а где она смолкла, где проявила себя новая противотанковая пушка, где противник роет землю и тут же ее маскирует, а где роет открыто, где сверкают линзы биноклей, где вьются дымки... И требует уточнений: дым от костра, из трубы блиндажа или от полевой кухни?