Президент де Клерк постоянно видел один и тот же сон — о термитах.
Будто он находится в доме, где и пол, и стены, и вся мебель поражены голодными термитами. Зачем он пришел в этот дом, он не знал. Меж половицами росла трава, стекла в окнах разбиты, и яростное жевание термитов отдавалось даже в собственном его теле — как зуд. Во сне он должен был написать важную речь, а времени было очень мало. Человек, который обычно писал ему речи, куда-то пропал, пришлось работать самому. А когда он начал писать, термиты повалили даже из ручки.
На этом месте он обычно просыпался. И в темноте думал, что, наверное, этот сон вещий. Наверное, все уже слишком поздно? Наверное, то, к чему он стремится, — спасти ЮАР от распада и одновременно по возможности сохранить влияние белых и апартеид, — уже идет слишком вразрез с позицией черных, терпению которых настал предел. Собственно, только Нельсон Мандела и сумел убедить его, что иного пути нет. Де Клерк зная: оба они опасаются одного и того же. Бесконтрольное насилие, неудержимый развал и хаос — благоприятная почва для жаждущего мести, жестокого военного переворота или для самоубийственных этнических столкновений.
Было 10 вечера, четверг, 21 мая. Де Клерк знал, что в приемной уже дожидается молодой прокурор Схееперс, но был пока не готов принять его. Он устал, голова раскалывалась от бесконечного множества проблем, которые он пытался разрешить. Он встал из-за стола, подошел к одному из больших окон. Иногда груз ответственности буквально парализовал его. Наверное, все это не по силам одному человеку. И временами его охватывало желание убежать, сделаться невидимым, уйти прямиком в буш и просто исчезнуть, раствориться в мираже. Но он сознавал, что не сделает этого. Бог, с которым ему все труднее было разговаривать и в которого он уже с трудом верил, все же как будто бы по-прежнему защищал его. Интересно, какой срок ему отмерен? Настроение у де Клерка постоянно менялось. Порой ему казалось, что времени уже сейчас в обрез, порой, что лет пять еще впереди. А именно время ему и нужно. Его великий план — как можно дальше оттянуть переход к новому обществу и успеть привлечь на свою сторону как можно больше черных избирателей — требовал времени. Но он прекрасно понимал, что Нельсон Мандела даст ему ровно столько времени, сколько необходимо на подготовку такого перехода, и не больше.
Во всем, что я делаю, присутствует некая фальшь, думал де Клерк. Ведь, собственно говоря, и сам я желаю несбыточного — чтобы моя страна никогда не изменилась. Разница между мной и безумным фанатиком, который хочет силой защитить эту неизменность, очень мала.
ЮАР задержалась в развитии. Происходящему сейчас следовало произойти много лет назад. Но пути истории не прямолинейны.
Он вернулся к столу, позвонил в колокольчик. Секунду спустя в кабинет вошел Схееперс. Де Клерк уже оценил его энергичность и тщательность, отдавая себе отчет и в некоторой наивной простодушности, свойственной молодому сотруднику прокуратуры. Хотя этот молодой бур должен понять, что под мягким песком прячутся острые скалы.
Прикрыв глаза, президент слушал доклад Схееперса. Слова вторгались в сознание, громоздились одно на другое. Когда Схееперс умолк, де Клерк испытующе посмотрел на него:
— Полагаю, все, что я услышал, чистая правда.
— Да. Вне всякого сомнения.
— В самом деле?
— Да.
Де Клерк задумался, потом сказал:
— Стало быть, они собираются убить Нельсона Манделу. Подослать к нему киллера, выбранного и оплаченного исполнительным комитетом этой секретной организации. Убийство произойдет в ближайшее время на одном из многочисленных митингов, где Мандела намерен выступить с речью. Результатом будут хаос, резня, полный развал. За всем этим стоит группа влиятельных буров, которые планируют захватить власть в стране. Основные законы и общественные институты будут упразднены. Установят корпоративный режим военных, полиции и гражданских лиц. И будущее превратится в сплошное чрезвычайное положение. Так?
— Да, — ответил Схееперс. — С вашего позволения, по-моему, покушение состоится двенадцатого июня.
— Почему?
— Нельсон Мандела в этот день выступает в Капстаде. По моим сведениям, армейская разведка проявляет повышенный интерес к планам местной полиции, связанным с этим митингом. Есть и другие признаки, подтверждающие такое предположение. Конечно, я понимаю, это лишь предположение. Но убежден, что оно вполне оправданно.
— Три недели, — проговорил де Клерк. — Три недели, чтобы остановить безумцев.
— Если я не ошибаюсь, — сказал Схееперс. — Нельзя не учитывать, что двенадцатое июня в Капстаде может оказаться отвлекающим маневром. Заговорщики действуют очень ловко и хитро. Покушение вполне может произойти хоть завтра.
— Иными словами, когда угодно. И где угодно. И в сущности, мы ничего не можем сделать.
Де Клерк умолк. Схееперс ждал.
— Я должен поговорить с Нельсоном Манделой, — наконец сказал де Клерк. — Объяснить ему, что поставлено на карту. — Он посмотрел на Схееперса. — Этих людей необходимо остановить незамедлительно.
— Мы не знаем, кто они. Как остановишь неизвестное?
— Но их наемник?
— Он тоже неизвестен.
Де Клерк задумчиво смотрел на него:
— У вас есть план. По лицу вижу.
Схееперс почувствовал, что краснеет.
— Господин президент, — сказал он. — Я полагаю, ключ ко всему — Ян Клейн, один из сотрудников разведслужбы. Нужно немедля взять его под стражу. Конечно, есть риск, что он будет молчать. Или покончит самоубийством. Но другой возможности я не вижу: нужно допросить его.
Де Клерк кивнул:
— Что ж, тогда так и сделаем. В конце концов у нас немало людей, которые на допросе умеют выжать из арестованных показания.
Из черных, подумал Схееперс. Которые затем умирают при загадочных обстоятельствах.
— Лучше всего будет, если допросом займусь я, — сказал он. — Как-никак я информирован лучше других.
— А вы сумеете с ним справиться?
— Да.
Президент встал. Аудиенция закончилась.
— Арестуйте Яна Клейна завтра же, — сказал де Клерк. — И регулярно информируйте меня о ходе расследования. Раз в день.
Они попрощались.
Схееперс вышел, кивнул старому охраннику в приемной. Потом сел в машину и поехал домой, пистолет лежал рядом с ним на сиденье.
Де Клерк в задумчивости долго стоял у окна.
Затем сел за стол и еще несколько часов работал.
Старый охранник в приемной расхаживал взад-вперед, расправлял складки на коврах, разглаживал сиденья кресел. И думал о том, что подслушал за дверью президентского кабинета. Да, ситуация крайне серьезная. Он прошел в неприметную комнатку, которая служила ему конторой. Вытащил телефонную вилку, подсоединенную к коммутатору. За съемной стенной панелью была еще одна розетка, о которой, кроме него, никто не знал. Он снял трубку и напрямую вышел в город. Потом набрал номер телефона.