— А майор Лиепа умел это делать?
Липпман не сразу отреагировал на имя майора, ввернутое Валландером в разговор.
— Майор Лиепа знал, как выглядят эти врата, — наконец медленно произнес он. — Но ему пришлось умереть не по этой причине. Он умер, потому что видел, кто выходит и входит через эти врата. Люди, которые боятся света, потому что при свете их могут видеть такие, как майор Лиепа.
У Валландера возникло чувство, что Липпман — глубоко религиозный человек. Он говорил словно священник перед невидимой паствой.
— Всю свою жизнь я прожил в изгнании, — продолжал Липпман. — Первые десять лет, вплоть до середины пятидесятых, я все еще верил, что когда-нибудь смогу вернуться на родину. Затем наступили долгие шестидесятые и семидесятые годы, когда я совершенно потерял надежду. Из тех, кто жил в изгнании, только очень старые латыши, очень молодые и безумцы верили, что мир изменится настолько, что в один прекрасный день мы сможем вернуться на утраченную родину. Они верили, что в истории случится внезапный поворот, а я ждал затянувшегося конца той трагедии, которую уже можно было считать завершенной. Но вдруг стало что-то происходить. С нашей прежней родины мы стали получать необычные сведения, от которых веяло оптимизмом. Мы видели, как зашатался огромный Советский Союз, как будто наконец разгорелся едва тлеющий костер. Означает ли это, что изменения, в которые мы не смели верить, все-таки произойдут? Мы по-прежнему не знаем. Мы понимаем, что у нас опять могут отнять свободу. Советский Союз ослаблен, но все может снова стать по-прежнему. У нас в запасе мало времени. Майор Лиепа знал это, и это его подстегивало.
— Мы, — повторил Валландер. — А кто такие «мы»?
— Все латыши в Швеции входят в какую-нибудь организацию, — объяснил Липпман. — Мы постоянно объединяемся в разные организации, которые заменяют нам утраченную родину. Мы пытаемся помочь людям сохранить свою культуру, мы поддерживаем друг друга, мы учредили фонды. Мы принимаем просьбы о помощи и пытаемся откликаться на них. Мы все время боремся за то, чтобы нас не забыли. Наши организации в изгнании были способом заменить утраченные города и деревни.
Стеклянная дверь пиццерии открылась, и в нее вошел мужчина. Липпман тотчас вздрогнул. Валландер узнал вошедшего. Это был Эльмберг, управляющий одной из бензозаправок.
— Не бойтесь, — сказал Валландер. — За всю свою жизнь он не обидел ни одного человека. К тому же я сомневаюсь, что его когда-либо волновало существование латышского государства. Он заведует заправочной станцией.
— Байба Лиепа передала просьбу о помощи, — сказал Липпман. — Она просит вас приехать. Ей нужна ваша помощь. — Он достал конверт из внутреннего кармана. — От Байбы Лиепы, — повторил он. — Вам.
Валландер взял конверт. Тот не был запечатан, и комиссар осторожно вынул тонкую почтовую бумагу.
Байба написала короткую записку карандашом. Он сразу понял, что она писала в спешке.
«И завещание, и Хранитель существуют, — писала она. — Но боюсь, что сама не смогу найти нужное место. Доверься курьерам, как ты когда-то доверился моему мужу. Байба».
— Мы можем помочь вам попасть в Ригу, — сказал Липпман, когда Валландер отложил письмо.
— Но вы вряд ли можете сделать меня невидимым!
— Невидимым?
— Если я поеду в Ригу, я должен выдавать себя за другого человека. Как вы с этим справитесь? Как вы можете гарантировать мою безопасность?
— Вы должны довериться нам, господин Валландер. Но у нас совсем мало времени.
Валландер понял, что Йозеф Липпман тоже волнуется. Он пытался внушить себе, что все происходящее с ним — нереально, но знал, что это не так. Вот так устроен мир, подумал он. Байба Лиепа послала один из тысяч криков о помощи, которые постоянно пересекают континенты. Этот призыв адресован ему, и он должен ответить.
— Я взял отпуск начиная с четверга, — сказал он. — Официально я поеду в Альпы кататься на лыжах. Я могу отсутствовать целую неделю.
Липпман отставил чашку. Слабость и грусть в его лице внезапно сменились решимостью.
— Прекрасная идея, — отозвался он. — Разумеется, шведский полицейский каждую зиму ездит в Альпы, чтобы попытать счастье на лыжне. Какой дорогой вы едете?
— Через Засниц. На машине через бывшую Восточную Германию.
— А как называется гостиница?
— Понятия не имею. Никогда не был раньше в Альпах.
— Но кататься на лыжах вы умеете?
— Да.
Липпман погрузился в размышления. Валландер подозвал официантку и заказал себе кофе. Липпман с отсутствующим видом покачал головой, когда Валландер спросил его, не хочет ли он еще чаю.
В конце концов он снял очки и тщательно протер их рукавом пальто.
— Поездка в Альпы — прекрасная идея, — повторил он. — Но мне надо немного времени, чтобы организовать все необходимое. Завтра вечером вам позвонят и скажут, каким утренним паромом вам удобнее всего выехать из Треллеборга. Ради всего на свете, не забудьте положить на крышу машины лыжи. Соберите вещи так, как будто вы действительно едете в Альпы.
— Как я попаду в Латвию?
— На пароме вы узнаете все, что вам необходимо. С вами свяжутся. Вы должны нам доверять.
— Не гарантирую, что приму ваши идеи.
— В нашем мире не существует никаких гарантий, господин Валландер. Могу только обещать, что мы сделаем все, что в наших силах, и сверх того. Ну что, попросим счет и пойдем отсюда?
Они расстались у выхода из пиццерии. На улице дул сильный порывистый ветер. Йозеф Липпман поспешно попрощался и ушел в сторону железнодорожного вокзала. Валландер отправился домой по пустынному городу. Он думал о том, что написала Байба Лиепа.
Ищейки уже охотятся за ней, подумал он. Она боится и загнана в угол. Даже до полковников дошло, что майор наверняка оставил завещание.
Внезапно он понял: надо спешить.
Времени для страха и раздумий больше не осталось. Он должен откликнуться на ее призыв о помощи.
На следующий день он собрал все необходимое для поездки. Вечером, в самом начале восьмого, позвонила какая-то женщина и сказала, что ему забронирован билет на паром, который уходит из Треллеборга в половине шестого следующего утра. К большому удивлению Валландера, она представилась сотрудницей «Турбюро Липпмана».
В полночь он лег спать.
Засыпая, он подумал, что вся эта затея — чистое безумие. Он добровольно согласился участвовать в том, что изначально обречено на провал. Но вместе с тем он понимал, что просьба о помощи Байбы Лиепы — реальность, а не только кошмарный сон и что не ответить нельзя.
На следующий день рано утром он въехал на машине на паром в порту Треллеборга. Один из полицейских на паспортном контроле, который только что заступил на дневную смену, помахал ему рукой и спросил, куда он отправляется.