— Что ты хочешь сказать?

Он терпеть не мог, когда Торстен впадал в такое настроение.

— Вчера она несколько часов ждала в засаде перед Домом мод и набросилась на одну из наших моделей. На плитках осталось восемнадцать окурков. Кого она, по-твоему, поджидала?

— Что значит — набросилась? — озабоченно спросил Ульрик.

— Успокойся, все не так страшно. — Торстен мотнул головой. — Ну, врезала ей разок. Я дал девушке недельный отпуск и парочку путевок на выходные в Кракове. Полицию не вызывали.

— Ты уверен, что это была Кимми?

— Да. Я показал девушке старую фотографию.

— Она точно ее узнала?

— Точно, — раздраженно бросил Торстен.

— Мы не можем допустить, чтобы Кимми схватила полиция!

— Конечно же нет, черт возьми! И не можем допустить, чтобы она добралась до кого-нибудь из нас. Я уверен, она способна на все.

— Думаете, у нее еще остались деньги?

В это время в зал вошел заспанный официант, но Дитлев кивнул ему:

— Нет, спасибо, у нас есть все, что нужно.

Они подождали, пока официант, раскланявшись, вновь удалился.

— Ну, какого черта ты спрашиваешь! Сколько ты тогда с нас собрал? Почти два миллиона, — с досадой напомнил Торстен. — Сколько, по-твоему, она тратит, живя на улице? Нисколько, а значит, у нее уж точно хватит денег, чтобы купить что угодно. Любое оружие. На улицах Копенгагена она раздобудет хоть гранатомет, уверяю тебя!

Толстяк заерзал на стуле:

— Может быть, стоило бы еще усилить группу Ольбека?

10

— Кого позвать? Ассистента криминальной полиции Хафеза Ассада? — Карл воззрился на телефонную трубку. Давно ли Ассад стал ассистентом криминальной полиции?

Карл переключил звонившего на другую трубку и через секунду услышал, как на столе у Ассада ожил телефон.

— Да! — раздался в чуланчике голос сирийца.

Карл приподнял брови и покачал головой. Ишь ты — ассистент криминальной полиции! Что это он себе позволяет!

— Звонили из Хольбека и сказали, что они все утро искали папку с делом о двойном убийстве в Рёрвиге. — Ассад поскреб заросшую щетиной щеку. Они с Карлом уже два дня сидели над папками, что объясняло его усталый вид. — И знаешь что? Папка просто исчезла. Ее точно ветром сдуло.

— Значит, будем считать, кто-то ее стащил. — Карл вздохнул. — И не был ли это тот самый Арне, который дат Марте Йоргенсен серую папку с протоколами расследования? Ты не спросил их, помнят ли они, какого цвета была папка? Может, серая?

Ассад помотал головой.

— Ладно, это не имеет значения. Марта же сказала, что тот человек умер, с ним уже не поговоришь. — Карл прищурился. — И еще одну вещь я хочу заодно выяснить: Ассад, скажи, пожалуйста, когда это тебя произвели в ассистенты криминальной полиции? На мой взгляд, тебе бы следовало быть осторожнее и не выдавать себя за полицейского. Есть статья закона, которая очень строго оценивает такой поступок. Статья сто тридцать один, если тебе интересно знать. Ты рискуешь схлопотать шесть месяцев тюремного заключения.

— Ассистент криминальной полиции?

Ассад слегка откинул назад голову и затаил дыхание, схватившись рукой за грудь, словно удерживая заключенную в его сердце невинность, готовую излиться перед слушателем. Такого возмущенного выражения лица Карл давно не встречал. Его можно было сравнить только с реакцией премьер-министра на высказанные в прессе обвинения против датских солдат, которые якобы косвенно причастны к пыткам в Афганистане.

— У меня и в мыслях такого не было! Наоборот, я сказал, что я ассистент ассистента криминальной полиции. Люди часто сами не понимают, что слышат, а потом путаются. — Ассад развел руками. — Разве я виноват?

Час от часу не легче! Ассистент ассистента криминальной полиции! От таких штучек немудрено нажить язву желудка!

— Мне кажется, было бы более корректно, если бы ты представлялся ассистентом вице-комиссара криминальной полиции или, еще точнее, ассистентом вице-комиссара полиции. Если тебе непременно нужен какой-то титул, я не против. Но только произноси его очень отчетливо. Понимаешь? А сейчас, если можно, спустись в транспортный отдел и приготовь к поездке нашу шикарную колымагу! Мы едем в Рёрвиг.

За прошедшие годы домик, стоявший в окружении сосен, глубоко погрузился в песок. Сразу было видно, что со времени убийства здесь больше не жили. Тусклые стены, трухлявые балки — тоскливое зрелище.

Мимо летних домиков тянулись следы колес. Стоял конец сентября, и, разумеется, вокруг не было ни души.

Заслоняясь ладонями от света, Ассад заглянул в самое большое окно, тщетно пытаясь разобрать, что делается внутри.

— Иди сюда! — позвал из-за дома Карл. — Ключ должен быть где-то здесь.

Запрокинув голову, он внимательно вглядывался в темноту под навесом крыши. Двадцать лет ключ провисел у всех на виду на ржавом гвоздике над кухонным окном, в точности так, как говорила Иветта, подруга Марты Йоргенсен. Да и кому бы он понадобился? Кто захотел бы войти в этот дом? Даже ворам, промышляющим после окончания летнего сезона, было ясно, что взять здесь нечего. Дом всем своим видом говорил, что в него не стоит и залезать.

Карл достал сверху ключ; старый замок открылся на удивление легко, и так же легко отворилась дверь.

Он просунул голову внутрь, и на него тотчас же пахнуло затхлостью. В спертом воздухе пахло промозглой и душной сыростью, как в стариковских спальнях.

Карл нащупал в узком коридорчике выключатель и убедился, что электричество отключено.

— Вот! — пришел на помощь Ассад, сунув ему в лицо галогеновый фонарик.

— Убери, фонарь нам не понадобится.

Но помощник уже вступил в мертвое царство. Луч света выхватил покрашенные в скучные цвета лавки и голубые эмалированные кастрюльки. Здесь было не сплошь темно: солнечные лучи, проникавшие сквозь запыленные стекла, наполняли помещение слабым сероватым светом — как в ночной сцене из старого черно-белого фильма. Огромный камин, сложенный из крупных камней, широкие деревянные половицы, повсюду вдоль и поперек разложены шведские домотканые коврики. И прямо на полу по-прежнему лежит какая-то настольная игра.

— Все как написано в отчете. — Ассад ткнул ботинком в коробку для игры.

Когда-то она была темно-синей, сейчас стала черной. Игральная доска испачкана, как и обе лежавшие на ней фишки, которые во время борьбы слегка сдвинулись со своих мест. Карл решил, что розовая фишка, вероятно, принадлежала сестре; судя по ее положению, в тот день девушка соображала лучше, чем брат, и набрала больше правильных ответов. Возможно, парень переборщил с коньяком: на это также указывал отчет патологоанатома.