— А… кто эта женщина, которая была с вами? — спрашиваю я как ни в чем не бывало. — Там, на улице?
С таким же успехом я могла бы взорвать бомбу. Маму с папой будто парализовало. До смерти перепуганные, они переглядываются и отводят глаза.
— Женщина? — наконец произносит мама. — Какая женщина? Грэхем, ты кого-нибудь видел?
— Может быть, Бекки имеет в виду… прохожих, — бормочет папа.
— Ах да! — Опять этот фальшивый тон. — Помню, проходила мимо какая-то дама. Совершенно незнакомая. Наверное, ты о ней и говоришь, дорогая.
— Понятно.
Пытаюсь улыбнуться, но мне уже по-настоящему тошно от этой комедии. Мама с папой мне врут?
— Ну… вам пора! Идите, веселитесь.
Когда за ними закрывается дверь, я с трудом удерживаюсь от слез. Как я ждала этого дня! А теперь жалею, что мы вообще вернулись домой. Никто нам даже не обрадовался. И мои сувениры никакая не редкость и не экзотика. И с родителями что-то неладное. Отчего они такие странные?
— Хочешь еще кофе? — спрашивает Люк.
— Нет, спасибо. — Я тоскливо шаркаю ногой по полу.
— Бекки, ты расстроилась?
— Да, — еле слышно шепчу я. — Немного. Я думала, все будет по-другому.
— Иди ко мне. — Люк разводит руки, и я прижимаюсь к нему. — А чего ты ожидала?
Что они все бросят и закатят в нашу честь праздник?
— Нет, конечно! — Я замолкаю и поднимаю голову. — Вообще-то… да. Броде того. Нас так долго не было дома, а встретили нас, будто мы выскочили в магазин на пару минут.
— Сюрприз — это всегда лотерея, — наставительно объясняет Люк. — Нас ждали только через пару месяцев. Неудивительно, что к встрече никто не подготовился.
— Знаю, но дело не только в этом.
Я вздыхаю. — Люк, тебе не показалось, что мама с папой… что-то скрывают?
— Показалось.
— Да?!
Я в полной растерянности. А я-то надеялась, что он скажет по своему обыкновению: «Нет, Бекки, тебе почудилось».
— Тут явно что-то случилось. — Люк замолкает. — И я догадываюсь, в чем дело.
— В чем? — Я уже устала удивляться.
— Думаю, женщина, которую мы с ними видели и о которой они не хотят говорить, — агент по продаже недвижимости. Наверное, твои родители задумали продать дом.
— Продать дом? — ужасаюсь я, — Но почему? Это же замечательный дом! Лучше не найдешь!
— Ты переехала, а для них он слишком велик.
— А почему мне никто ничего не сказал? Я же им дочь, единственная! Уж мне-то могли бы довериться! — В расстройстве я почти кричу.
— Наверное, не хотели тебя огорчать.
— Я бы не огорчилась! — негодую я. И тут же понимаю, что уже огорчена.
— Ну и огорчилась бы, подумаешь. А скрытничать-то зачем?
Высвобождаюсь из объятий Люка и подхожу к окну. Даже думать невыносимо, что мама с папой решили продать наш дом, С тоской оглядываю сад. Нет, с ним родители не расстанутся. Просто не смогут. Папа так холил и лелеял свои бегонии!
Вдруг я замечаю в соседнем саду Тома Вебстера. На нем джинсы и футболка с надписью «Меня бросила жена и оставила только эту паршивую футболку». Том тащит здоровенную доску. Ну и свирепый же у него вид.
— Возможно, причина не в этом, — говорит Люк у меня за спиной. — Возможно, я ошибаюсь.
— Нет. — С несчастным видом я оборачиваюсь. — Ты наверняка прав. Что им еще скрывать?
— Лучше не думай об этом. Выбрось из головы. Завтра крестины, увидишь Сьюзи!
— Да! — Мне сразу полегчало. — Точно. Люк прав. Может, сегодня встреча и не удалась, но завтра будет грандиозный сюрприз. Я увижусь со Сьюзи, с моей самой лучшей, самой близкой подругой. Ох, не могу дождаться!
Близнецов решили крестить в Хэмпшире, дома у родителей Сьюзи, потому что все молодое семейство живет пока у них, ожидая, когда отремонтируют правое крыло родового замка Таркина в Шотландии. Конечно, можно было переехать в его поместье в Пемброкшире, но там временно обосновались дальние родственники. А свой дом в Суссексе Таркин великодушно предоставил для съемок нового фильма по роману Джейн Остин.
Такая вот у Сьюзи семейка. Что ни родственник, то пара замков. Правда, ни в одном не сыщешь нормальную душевую кабину.
Пока мы трясемся по усыпанной гравием аллее, я еле сдерживаю нетерпение.
— Быстрее! — подгоняю я Люка, когда он ставит машину во дворе.
Не дожидаясь, пока он выключит двигатель, выскакиваю из машины и несусь к дому. Боже, скорее бы увидеть Сьюзи!
Тяжелая дверь парадного входа приоткрыта, и я бочком проскальзываю внутрь. Огромный холл, выложенный каменными плитами, украшен бесчисленными букетами благоухающих лилий. Пара официантов чинно шествуют с подносами, уставленными бокалами с шампанским. А на старинном кресле у камина валяется седло. Похоже, тут ничего не изменилось.
Официанты исчезают в глубинах коридора, и я остаюсь одна. Осторожно ступаю по каменным плитам, мне вдруг становится неспокойно. А если Сьюзи тоже пустится наутек, как мои родители? Вдруг и у нее появились странности?
И тут в приоткрытую дверь гостиной вижу Сьюзи. Светлые волосы уложены в высокий узел, сама одета в роскошное розовое платье с мелким рисунком, а на руках — младенец в длинной крестильной рубашечке. Ой. Это, наверное, один из близнецов.
Таркин стоит рядом, и у него на руках второй младенец, тоже в длинном и белом. И хотя Таркин опять напялил самый старый костюм из своего антикварного гардероба, выглядит он на удивление неплохо. Раньше был вылитый суслик, а сейчас вроде даже похорошел. Может, внешность Таркина меняется с возрастом в лучшую сторону? К пятидесяти, глядишь, совсем красавчиком станет.
Светловолосый малыш вцепился в ногу Таркина, и тот бережно разжимает его пальчики.
— Эрни, — терпеливо говорит он.
Эрни? Боже правый! Эрни, мой крестник? Но ведь в прошлый раз он был совсем крошечный!
— Уилфи похож на девочку! — говорит Сьюзи, знакомо хмуря брови. — А Клементина — на мальчика!
— Дорогая моя, они оба похожи на младенцев в крестильных рубашках, — успокаивает ее Таркин.
— А вдруг они оба нетрадиционной ориентации? — тревожится Сьюзи. — А если у них еще до рождения гормоны перемешались?
— Все у них нормально!
Я стою, не решаясь войти. Как-то неловко им мешать. Такая семейная сцена. Они ведь и в самом деле семья.
— Который час? — Сьюзи пытается взглянуть на часы, но Эрни теперь вцепился ей в руку и старается подпрыгнуть. — Эрни, зайка, мне нужно подкрасить губы! Отдай маме руку… Тарки, подержи его минутку, ладно?