— А я уже собрался снизить цену, — предупреждает Джим.
— Ну и что! Беру две большие белые булки и одну буханку черного. — Я направляюсь к хлебной витрине и сама выбираю покупки.
— Куда тебе столько хлеба? — дивится Келли.
— Пока не знаю. Тосты сделаю.
Келли берет у меня несколько фунтовых монет, с хихиканьем складывает булки в пакет и говорит:
— Джесс права: ты чокнутая. Так накрасить тебе глаза? Как ты хочешь?
— Покупатели скоро нагрянут, — сообщает Джим. — Вывешиваю ценник.
— Один глаз успею. — Келли торопливо тянется за палитрой теней. — А когда все уйдут, докрашу второй. Закрой глаза, Бекки.
Она начинает водить кисточкой по моему веку, а я сижу с закрытыми глазами и наслаждаюсь легкой щекоткой. Обожаю, когда меня красят.
— Вот так, — заключает Келли, — а теперь еще подводку. Не дергайся…
— Меняю ценник! — слышится голос Джима. Краткая пауза — и тут же знакомый звон колокольчика и голоса покупательниц.
— Погоди, Бекки, пока не открывай — глаза. — Келли чем-то встревожена. — Что-то не то выходит…
— Дай посмотрю!
Хватаю зеркальце и чуть не падаю. Под бровью распласталось ярко-розовое крыло теней, веко криво и жирно подведено красным. Видок такой, будто у меня заразная болезнь.
— Келли!
— Так в «Эль» написано! — оправдывается она и тычет в снимок накрашенной модели. — Видишь — красный с розовым!
— Ну и чудище! — Разглядывая свое перекошенное лицо, я не выдерживаю и начинаю хохотать. Никогда еще не показывалась людям с таким диким макияжем. Интересно, покупатели заметили? Оборачиваюсь… и умолкаю.
В магазин входит Джесс.
Невозмутимая, враждебная Джесс ничуть не похожа на тоненькую десятилетнюю школьницу. Несколько секунд мы смотрим друг на друга, потом взгляд Джесс небрежно скользит по журналам и моим косметическим причиндалам, разбросанным по всему прилавку. Наконец она молча отворачивается и начинает рыться в корзине с уцененными консервами.
Гул голосов в магазине смолкает. Почему-то мне кажется, что все вокруг понимают, что тут происходит.
Надо хоть что-нибудь сказать. Хотя сердце у меня готово выскочить из груди.
Кошусь на Джима, тот ободряюще кивает.
— Э-э… Джесс… — начинаю я, — утром я заходила к тебе, хотела объяснить…
— Нечего тут объяснять. — Она нарочито громко гремит банками и даже не глядит на меня. — Не понимаю, что тебе здесь надо.
— Мы с ней красимся, — приходит мне на помощь Келли. — Правда, Бекки?
Я благодарно улыбаюсь ей, но мое внимание приковано к Джесс.
— Я задержалась, чтобы поговорить с тобой. Чтобы… извиниться. Может, поужинаем где-нибудь вместе?
— Чтобы ужинать в твоем обществе, Бекки, я сегодня не при параде, — ~ ровным тоном отзывается Джесс. Выражение лица у нее упрямое и замкнутое, но я же вижу, как ей больно и обидно.
— Джесс…
— И потом, я все равно занята. — Джесс выставляет на прилавок три помятые банки и еще одну, без этикетки, с ценником «10 пенсов». — Не помнишь, что в этой, Джим?
— Кажется, компот, — хмурится он. — А может, морковь.
— Ладно, беру. — Она высыпает на прилавок горстку мелочи и выуживает из сумки мятый комок целлофана. — Пакет мне не нужен. Спасибо.
— Ну тогда завтра! — в отчаянии предлагаю я. — Или пообедаем…
— Бекки, оставь меня в покое.
Она твердым шагом покидает магазин, а я остаюсь на месте, и лицо у меня горит, как от пощечины. Постепенно шепоток перерастает в гул, а гул — в общий оглушительный галдеж. Я чувствую, как все вокруг поглядывают на меня, но мне все равно.
— Как ты, Бекки? — спрашивает Келли, робко касаясь моей руки.
— Не вышло… — Я беспомощно развожу руками. — Ты же видела…
— Она всегда была упертая, — Джим качает головой, — с самого детства. Злейший враг Джесс — она сама. И к себе она строга, и к людям. — Он умолкает, счищая что-то со своего ножа. — А ей бы не помешала такая сестренка, как ты, Бекки.
— Наплюй! решительно советует Келли. — Нужна она тебе! Забудь ты про эту сестру. Как будто ее и на свете нет.
— Думаешь, это так просто? — усмехается Джим. — Забыть родного человека?
— Не знаю, — я подавленно пожимаю плечами, — может, получится. Жила же я двадцать семь лет без нее…
— И хочешь прожить еще двадцать семь? — Взгляд Джима вдруг становится строгим. — Смотри: вас двое. Ни у тебя, ни у нее н«т других сестер. Бы могли бы стать лучшими подругами.
— Но я же не виновата… — начинаю оправдываться я, потом вспоминаю свою вчерашнюю исповедь. — Не я одна…
— А я тебя и не виню, — говорит Джим. Обслужив двух покупательниц, он поворачивается ко мне: — Идея! Я знаю, чем занята Джесс сегодня вечером. Я тоже там буду.
— Правда?
— Да. На собрании местной экологической группы. Там вся деревня бывает. — В его глазах вдруг появляется лукавый блеск. — Не хочешь с нами?
* * *
Сообщение по факсу
Люку Брэндону,
Отель «Храм Афродиты»
Кипр
от Сьюзан Клиф-Стюарт
6 июня 2003 года
СРОЧНО! ЧРЕЗВЫЧАЙНОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ!
Люк, Бекки в квартире нет. Никто нигде ее не видел. Дозвониться до нее не могу. Страшно беспокоюсь.
Сьюзи
Ага. Вот он, мой шанс произвести впечатление на Джесс. Доказать, что я не избалованная пустышка. И уж на этот раз я не ударю в грязь лицом.
Главное сейчас — правильно одеться. Нахмурившись, оглядываю наряды, разложенные на постели в комнате Эди. Знать бы еще, как принято одеваться на собрания экологических групп! Кожаные штаны отпадают… маечка вся в блестках тоже… Вдруг я замечаю под грудой барахла брюки-карго и извлекаю их на свет.
Прекрасно. Правда, брючки розовые, но тут уж ничего не поделаешь. А к ним… вот именно. Дополню их футболкой с лозунгом. Гениально!
Разыскиваю футболку с надписью «ШИК» — как раз к брюкам. Правда, лозунг какой-то не протестующий. Задумываюсь на минуту, вспоминаю, что там пишут на плакатах, потом достаю из сумки красный маркер и пририсовываю крупные буквы «НЕТ».
«НЕТ ШИК»… Смысла маловато, но кого это волнует? Для пущего эффекта не стану краситься — только глаза подведу, ресницы подкрашу тушью, а губы — бесцветным блеском. Одеваюсь, заплетаю две косички и восхищенно замираю перед зеркалом. Какой у меня боевой вид! Ради эксперимента приветствую зеркало салютом, потом вскидываю вверх стиснутый кулак.