— Не торопись, Валера. — произнес со вздохом Володин и потер виски большими пальцами. — Блин, голова-то так и болит, чертова работа! Чертова жизнь! Никакого распорядка дня, никакой диеты.
— Ты же бегать начинал, — напомнил Мельников.
Самочувствие друга его заботило даже больше, чем ход расследования. Что-то Володин в последнее время совсем сдал. Одышка, отеки под глазами, живот рос просто на глазах, вот разболеется и уйдет из отдела, как он без него?! Не в том смысле, что не справится, а в том, что ему просто без его присутствия плохо.
— Бегать начинал да закончил, — покаялся Володин с виноватой улыбкой. — Жизнь надо менять, Валера, саму жизнь. Может, бросим с тобой все это к чертовой матери, а? Вот поймаем эту сволочь и…
— Думаешь, эта сволочь последняя? — хмыкнул Мельников и нетерпеливо пощелкал пальцами. — Так что там с этой знакомой?
— Со знакомой-то… — Володин перестал теребить виски, глаза его сделались хитрющими-прехитрющими. — Дело в том, что она всем нам знакома!
— Как это?! Ты хочешь сказать, что это… — Валера привстал с разведенными в стороны руками, нависая над столом, как коршун с растопыренными крыльями. — Хочешь сказать, что это Оля???
Володин чертыхнулся и отрицательно качнул головой. Он, конечно, понимал, что другу очень хочется, чтобы Оля вдруг явилась всем в новой ипостаси, не в роли подозреваемой, или исчезнувшей, или похищенной, а в роли ищущей злодея и жаждущей справедливости. Хорошо бы, конечно, но это было не так.
Володин скрывал от друга, что ему уже несколько раз сверху напоминали о том, что возможная подозреваемая с места преступления исчезла. Что это значит, задавали Володину вопрос. Это значит что-то одно из двух: либо ее захватили как нежелательного свидетеля, либо она причастна. Но если первое, то где ее труп, в таком случае?!
Мельникова щадили, ему таких вопросов и таких умозаключений не выдавали, прекрасно зная, что Оля его бывшая девушка, а Володину доставалось. Потому, может, и голова раскалывалась, и давление зашкаливало, и лишний вес не причина, и переедание на ночь.
— Это не Оля, Валер. Это гражданка Сорина.
— Что за Сорина? — тут же похоронив надежду, уже безо всякого интереса спросил Мельников.
— Сорина Елизавета Степановна, двадцати пяти лет от роду. Проходила свидетельницей по делу одной из жертв, настойчивая такая, злая!
Оба, как по команде, тут же вскинули головы, речь шла про подругу одной из истерзанных девушек. Среднего роста пышненькая белокожая блондиночка, она была очень привлекательной, и даже зареванное лицо и постоянный гнев ее не портили.
— Она все жаждала справедливости, — продолжил напоминать Володин. — Все нас с тобой обвиняла, что мы отступились, что мы отпустили того упыря, помнишь? Выходит, права была?
— Не знаю… Я уже ничего не знаю! — Мельников водрузил локти на стол, уронил лицо в ладони. — По идее так: машина Игнатенко снова всплыла, Олю на ней увезли, но она не сопротивлялась, не кричала, просто сидела в той машине и смотрела в объектив. Я уже ничего не знаю, Саша!
Последние слова вырвались у него с такой болью, что Володин еле удержался, чтобы не побежать к другу и не погладить того по голове. Ну, нельзя же так убиваться! Сдержался, потому как не было у них это принято, всякие телячьи нежности были не для них, иной раз крепкое словцо больше помогало.
— Ладно, Сашок, поехали к этой Сориной, вспомнил я ее. — Мельников встал, шагнул к двери. — Чего сидишь?
— Так нету ее нигде, брат. Телефон отключен, никто не знает, где она. С работы рассчиталась. Дома не появляется. Нету ее нигде. И знакомый ее, что поясок принес на экспертизу, клянется, что не знает, где ее искать. Думаю, врет, но попробуй доказать обратное!
— Знакомый не знает, зато я знаю, — недобро ухмыльнулся Мельников.
— И где?
— Где-то неподалеку от этого урода Игнатенко. Там она где-то, рядом с ним. Либо в любовницы к нему записалась, либо в секретарши. У него ведь бизнес, так? Точно работает у него либо спит с ним, чтобы разоблачить. Иначе как к ней попал этот поясок? Она не отступилась и оказалась права. И теперь… Теперь ей угрожает такая опасность, что ей и не снилось. Идем, Сашок, будем выручать дуреху.
Они вышли из кабинета, заперли дверь и пошли в дежурную часть, чтобы поставить в известность дежурного, куда и зачем направляются. У дежурки толпился народ, и пришлось немного подождать. Когда дошла до них очередь, вдруг позвали наверх к начальству, причем очень срочно, обоих!
— Какое счастье, что я вас перехватил! — ядовито ухмыльнулся заместитель начальника отдела, друзей он недолюбливал. — Вы ведь у нас в отделе редкие гости, так ведь, господа?
— Никак нет! — вытянулся в струну Володин, насколько ему позволяло пузцо. — Мы в дежурке были, товарищ подполковник.
— А чего там делали-то? Отмечаться, небось, зашли, чтобы свинтить снова?
Друзья промолчали, зам попал в точку.
— Короче, по подозреваемой Ильиной была разослана ориентировка, это вы знаете, так?
Мельников не знал, Володину было известно, поэтому у первого просто зубы заныли от бешенства. Как они посмели?! Как могли?! И что в той ориентировке?! Что?! Как там упоминается его Оля, как подозреваемая или как пропавшая без вести?!
На его мучительный вопрос зам ответил так, что он еле устоял на месте, еле не дал ему в морду, и не потому, что именно тот ответил, а потому, как он это сделал.
— Вы ведь знаете, что все аэропорты, вокзалы, гостиницы нашего города были снабжены ее фотографиями. Ниже прилагался текст, что эта девушка может быть причастна к совершению тяжкого преступления, — не без удовольствия изложил подполковник, наблюдая за выражением лица Мельникова со сладостным предвкушением.
Он так хотел, чтобы тот сорвался, так ждал этого и так долго. Друзья давно нарывались, частенько игнорируя его указания, докладывали напрямую наверх, обходя его своим вниманием. Спецы, мать их! Посмотрим, как теперь завоет этот умник перекачанный!
— Так вот сегодня, полчаса назад на пульт пришло сообщение. — Он тщательно скрадывал довольную улыбку, но она все же просочилась. — Девушка задержана в одном из аэропортов города, задержана при попытке вылететь за границу.
У Валеры потемнело в глазах, довольная рожа подпола превратилась в темное пятно, сливаясь по цвету с темными шторами, темными стенами и темным квадратом окна.
— Валера! Валера!
Голос друга звучал как сквозь сон, как сквозь толстый слой ваты. Потом в лицо ему плеснули ледяной водой, и он вздрогнул. Это Володин прыснул ему в лицо водой, набрав в рот из стакана.
Зрение вернулось, силы нет. Он почти висел на руке у Сашки, тот побледнел, бормоча укоризненное что-то в адрес зама.
А тот и не думал униматься.
— Группа захвата уже отправлена, так что можете не суетиться, — капал тот ядом по капле. — Кстати, Ильина была не одна.