— Но выбора нет, — сказал Лукас. — Нужно продолжать оказывать давление со всех сторон. После смерти Уайтчерча Беккеру необходим новый дилер.
Час спустя Лукас лежал на кровати в своем номере «Лакоты» и размышлял о том, что сказал Уэрта. О том, что Кеннет с его седыми волосами похож на Стива Мартина…
Хорошо. Ты находишься на улице. Произошло убийство. «Мимо проносится машина, внутри сидит пожилой белый мужчина». Вот что сказал Корнелл Рид осведомителю Бобби Рича. Пожилой белый мужчина. Как можно догадаться, что мужчина старый, если он сидит в движущейся машине? У него седые волосы…
И еще не следовало забывать о том, что рассказала миссис Логан…
Кеннет подходил по всем параметрам. Он много лет работал оперативником, занимал высокую должность, имел доступ к засекреченной информации. Он был крутым, но к нему хорошо относились. Кеннет обладал харизмой. И у него седые волосы.
Он спит с Лили. Как все это связано? Как она могла оказаться в одной постели с возможным преступником? И самый главный вопрос: почему Лукас стал работать рядом с Кеннетом и получил возможность за ним наблюдать — ведь под подозрением находились сотни других офицеров полиции?
Одним ответом был О'Делл. Другим — Лили. Или они оба.
Лукас лежал на кровати с цветным маркером и блокнотом в руках, пытаясь составить список. Наконец он начал:
«1. Корнелл Рид».
Лукас дремал в постели, лежа на спине, когда ему позвонила Фелл. В номере царил полумрак. Он выключил все лампы, кроме света в ванной комнате, оставив дверь в нее приоткрытой.
— Я внизу, — сказала Фелл. — Если ты не спишь, давай где-нибудь перекусим.
— В Беллвью есть что-то новое? — спросил Лукас.
— Я все расскажу.
— Спущусь через десять минут.
Ему потребовалось пятнадцать. Лукас побрился, стараясь не касаться синяков, почистил зубы, быстро принял душ и воспользовался бальзамом после бритья. Когда он спустился в вестибюль, Фелл оглядела его и проворчала:
— Великолепно. Я чувствую себя грязной тряпкой.
— Ты прекрасно выглядишь, — возразил Лукас, но это было неправдой.
У Фелл появились синяки под глазами, лицо побледнело от усталости. Платье, утром свежее, сейчас совершенно потеряло вид.
— В двух кварталах отсюда есть симпатичный итальянский ресторанчик, — сказал Лукас.
— Хорошо. Сейчас меня вполне устроит что-нибудь недорогое. — Подойдя к двери, Фелл добавила: — Сожалею, что бросила тебя одного и осталась с Картером, но это расследование очень много для меня значит. И миссис Бедрик была моей… нашей… и я хотела находиться рядом, чтобы заработать очки.
Лукас кивнул.
— Никаких проблем. — Когда они вышли на тротуар, он заметил: — Ты не кажешься довольной.
— Совершенно верно. Беллвью — настоящее крысиное гнездо. У них есть общая система громкой связи, и мы пытались отследить все входящие звонки. Мы искали людей, которые не должны были звонить врачам, и рассчитывали, что кто-то заметил какие-нибудь несоответствия. Выяснилось, что под подозрением оказалось две тысячи звонков.
— А нельзя уменьшить их количество?
— Можно попробовать. Мы попытались заняться вымогательством. Кеннет заручился поддержкой помощника окружного прокурора. Мы говорили одно и то же всем, кого допрашивали: если мы узнаем, кто помогал Уайтчерчу до того, как она выйдет на связь с нами, мы предъявим ей обвинение в соучастии в убийствах, совершенных Беккером. Если же она сама во всем признается, мы обеспечим ей неприкосновенность. И тогда можно будет воспользоваться услугами адвоката и не отвечать на вопросы, не связанные с Беккером… Так что шанс остается. Если нам удастся ее напугать.
— Откуда ты знаешь, что это женщина?
Фелл улыбнулась.
— Это предположение Кеннета. Он сказал: «Ты когда-нибудь слышала мужской голос по внутренней связи в больнице?» Мы все подумали и решили: да, такое случается не слишком часто. Если мужчина будет повторять фамилии несуществующих докторов — а мы думаем, что все происходило именно так, звонивший называл кодовые имена, — на него обязательно обратят внимание. Вот почему мы практически уверены, что это женщина.
— А что, если звонки шли через оператора?
— Тогда мы в тупике… хотя Картер думает, что это не так. Диспетчер мог начать узнавать фамилии и голоса…
Окно «Ветстоуна» украшало старинное точильное колесо, дюжина столов стояла в передней части зала, еще несколько отдельных кабинок находилось у дальней стены. Деревянный пол в центре стал гладким под ногами людей, которые ходили по нему целое столетие. Под медленную джазовую мелодию из музыкального автомата танцевала одинокая пара.
— Есть свободная кабинка? — спросил Лукас.
— Пожалуйста, — ответила официантка. — Слева, для некурящих.
Фелл грустно улыбнулась Лукасу и сказала:
— Мы согласны.
Они заказали спагетти, чесночный хлеб, бутылку розового вина и заговорили о Беккере. Лукас стал вспоминать преступления в Миннеаполисе:
— …начали убивать, чтобы обеспечить себе алиби. Случайным образом выбрали женщину возле супермаркета и убили ее, чтобы еще сильнее запутать дело.
— Как муху, — сказала Фелл.
— Да. Однажды я имел дело с психом, свихнувшимся на сексуальной почве, — в некотором смысле я понимал его мотивы. Он был безумцем. Его таким сделали. Если бы он имел возможность выбирать, он не захотел бы оставаться плохим. Тут не было его вины, просто в голове перепутались провода. Но Беккер…
— И все равно он ненормальный, — перебила его Фелл. — Они могут выглядеть холодными и рациональными, но такое спокойствие в состоянии сохранять только чокнутые. А что он делает сейчас? Если мы возьмем его живым, то существует большая вероятность, что его отправят в сумасшедший дом, а не за решетку.
— Я бы предпочел тюрьму, — сказал Лукас.
— Как и я, но есть люди, которые думают иначе. К примеру, врачи.
Грузный человек в рабочих брюках и с седыми усиками Чарли Чаплина остановился около музыкального автомата и принялся изучать инструкцию. Официантка подошла к их столику и спросила:
— Еще вина?
Лукас посмотрел на Фелл и перевел взгляд на девушку.
— Пожалуй.
Официантка взяла бокалы.
У нее за спиной толстый мужчина бросил в щель автомата двадцать пять центов, нажал две кнопки, вернулся к столику и наклонился к своей спутнице. Когда она встала, зазвучал вальс «Blue Skirt».
— Господи, «Blue Skirt». Фрэнки Янкович, — сказал Лукас. — Пойдем потанцуем.
— Ты, наверное, шутишь…