— Читать собранные документы, сидеть здесь. Ждать. Искать кнопки, на которые можно нажать. Ничего нового о Шонекерах?
— Могу поспорить, они мертвы, — ответил шериф.
Его голос стал совершенно равнодушным, словно ему уже было все равно.
Перед самым полуднем появился Климпт.
— Проклятье, ничего не происходит, — сказал он. — Я заезжал к Шонекерам, там пусто.
— Почему он убил священника? — задумчиво спросил Лукас, словно обращаясь к самому себе.
— Не знаю, — ответил следователь.
— В этом деле есть три или четыре узловых момента, — сказал Лукас. — Если мы сумеем разобраться хотя бы с одним из них, найдем Шонекеров или расколем Харпера, то выясним, почему убит Берген. Кроме того, надо понять, почему не сходится время убийства Лакортов и показания священника.
— Или наступит ясность с фотографией, — сказал Климпт. — У тебя есть копия?
— Да.
Лукас достал из кармана бумажник, вытащил из него снимок и передал Климпту.
— Ни черта не понятно, — сказал следователь, после того как целую минуту изучал фотографию. — Тут ничего нет.
Лукас забрал снимок, посмотрел на него и покачал головой. Торс мужчины мог принадлежать кому угодно.
Днем Лукас и Уэзер взяли напрокат беговые лыжи и прошли десятикилометровую петлю через лесной заповедник. В самом конце Уэзер, тяжело дыша, сказала:
— А ты в хорошей форме.
— Когда нечего делать, поддерживать форму совсем не трудно.
В понедельник Уэзер была на ногах еще до рассвета.
— Я жаворонок, — сказала она Лукасу, который не мог проснуться. — Все хирурги таковы. Если тебе нужно сделать три операции в день, больница может назначить их в одну смену. Один техник, один анестезиолог, одна ассистирующая медсестра. Большая экономия.
— Да, хирурги этим знамениты, — пробормотал Лукас. — А раз так, проваливай отсюда.
— Вчера ты такого себе не позволял, — напомнила Уэзер.
Но Лукас натянул одеяло на голову. Она склонилась над ним, откинула одеяло, поцеловала его в висок, снова укрыла и ушла, напевая.
Через пять минут она вернулась.
— Ты проснулся? — прошептала она.
— Да.
— Приехал Расти, он отвезет меня в больницу, — сказала доктор. — Я послушала прогноз погоды по телевизору. С юго-запада идет еще один буран, нас может зацепить. Говорят, он начнется сегодня поздно вечером или завтра рано утром. Я ухожу.
Зевая, Лукас добрался до здания суда к девяти часам. Лицо у него успело замерзнуть. Небо над головой оставалось голубым, но на юго-западе виднелись свинцовые тучи, словно дым над далеким вулканом. Дэн Джонс, редактор газеты, выходил из «бронко», когда Лукас вылез из своей машины, и они вместе направились в офис шерифа.
— Значит, Берген невиновен? — спросил Джонс.
— Думаю, да. Сегодня нам должны кое-что сообщить из Милуоки.
— Если это не Берген, то как скоро вы возьмете убийцу? — спросил редактор.
— Что-то должно произойти, — ответил Лукас, но его слова прозвучали не слишком убедительно. — Мы найдем зацепку. Буду удивлен, если это займет неделю.
— А ФБР поможет?
— Конечно. Дополнительные ресурсы никогда не помешают, — сказал Лукас.
— Я серьезно. Не для печати.
Лукас бросил на него быстрый взгляд.
— Если репортер подставляет меня однажды, больше я никогда не разговариваю с ним.
— Я не подведу, — заверил Джонс.
Лукас пристально посмотрел ему в глаза и кивнул.
— Хорошо. Проклятое ФБР не найдет и банку колы в упаковке «Будвайзера». Они неплохие ребята — во всяком случае, некоторые, — но большинство самые настоящие бюрократы, до смерти боятся совершить ошибку и получить отрицательный отзыв в личное дело. А потому они ничего не делают. У них паралич воли. Я предложил им поискать в компьютере кое-какую информацию, и они с радостью ухватились за эту возможность. Высокие технологии, тут трудно совершить ошибку, и не нужно даже выходить на улицу.
— А что должно произойти? Что вы ищете?
— Не для печати? — спросил Лукас.
— Конечно.
— Я не понимаю, почему убили Бергена. Он с самого начала был как-то связан с Лакортами; похоже, что-то здесь есть. Его видели, когда он ехал из дома, где произошло убийство, и он не отрицал, что был там, но Лакорты в это время уже погибли. А если они были еще живы, то что-то происходило совсем не так, как мы думаем. Мы еще раз побеседовали с пожарными, которые заметили машину Бергена, и оба твердо стоят на своем, а у нас нет оснований считать, что они лгут. Что-то случилось, но мы не можем понять что. Если я сумею в этом разобраться…
Лукас задумчиво покачал головой.
— Что еще?
— Фотография, которую я показывал тебе. Мы думаем, что убийца искал ее, но на ней нет ничего существенного. Может быть, он сам не видел снимка и не знает, что верхняя часть тела не попала в кадр. Но в это трудно поверить, ведь снимали «Полароидом».
— Вам нужна фотография более высокого качества, — сказал редактор.
— Оригинал уничтожен. А этот… как он называется… похоже на пакет…
Джонс усмехнулся.
— Оригинал-макет?
— Да, наверное, — кивнул Лукас. — Снимки пропустили через бумагорезку и выбросили в мусор шесть месяцев назад.
— А как насчет негатива для офсетной печати?
— О чем ты? — удивился Лукас.
Шериф был расстроен.
— Я не хочу, чтобы ты уезжал. Ты нужен здесь.
Он сидел в кресле, сгорбившись и опустив голову. Человек в отчаянии. Человек скорбит.
— Но это единственное, что у меня есть, — возразил Лукас. — Что мне здесь делать? Разговаривать со школьниками?
— Тогда слетай туда на самолете, — предложил Карр. — Ты будешь на месте через полтора часа.
— Ненавижу самолеты, — проворчал Лукас.
Он почувствовал, как внутри все сжимается.
— А как ты относишься к вертолетам? — поинтересовался шериф.
— Вертолет? Это значительно лучше, — сказал Лукас, кивая.
— Мы можем подготовить вертолет к вылету через двадцать минут, — сказал Лейси.
— Согласен, — обрадовался Лукас и направился к двери.
— Я хочу, чтобы ты в любом случае вернулся сегодня вечером, — бросил ему вслед Карр. — Приближается буря.
У порога стоял Климпт и курил.
— Берегите Уэзер, — попросил Лукас.
У Домьера, полицейского из Милуоки, был выходной. Лукас оставил ему сообщение, и дежурный пообещал, что кто-нибудь свяжется с ним.