— Я держу негативы дома.
— Ну так поехали! — рявкнул Лукас.
— А что делать мне? — спросил Маклейн.
— Проваливай, — разрешил Домьер.
По пути к своему дому Зик разревелся на заднем сиденье «доджа» Домьера.
— Меня уволят, — всхлипывал он. — А вы отправите меня в тюрьму. И там меня изнасилуют.
— Ты печатаешь только для Бобби Маклейна или у тебя есть и другие заказчики? — спросил Домьер, глядя в зеркало заднего вида.
— Он единственный, — ответил Зик, содрогаясь от рыданий.
— Врешь! Если их больше, то ты знаешь какие-то имена, и тогда у тебя есть шанс договориться.
Истерика тут же прекратилась.
— И о чем же? — спросил Зик уже почти нормальным голосом.
У двери их встретил стареющий черный лабрадор со слезящимися глазами.
— Если я попаду за решетку, что станет с Дейвом? — спросил Зик у Домьера.
Пес завилял хвостом, когда Зик произнес его имя. Полицейский из Милуоки покачал головой.
— Господи Иисусе…
Пес наблюдал, как они просматривают негативы, которыми была набита кладовая. Зик хранил их в больших коричневых конвертах с подписанными в углах названиями изданий. Они нашли нужный конверт и соответствующий оттиск, и Зик посмотрел его на свет.
— Да, это он. Похоже, качество хорошее.
Они направились обратно в училище. Принтер оказался размером с «фольксваген», но первый отпечаток удалось получить через десять минут. Зик вытащил фотографию и протянул Домьеру.
Полицейский из Милуоки посмотрел на нее и отдал Лукасу.
— Тоже дрянь. Ты зря потратил время.
Фотография осталась черно-белой, но вышла более четкой. Лукас поднес ее к настольной лампе и принялся рассматривать. Мужчина с эрекцией и обнаженный мальчик на заднем плане. Голые стены.
— Нога этого парня выглядит странно. — Лукас вытащил из кармана газетную копию. На ней ноги казались совсем размытыми. — А здесь… Даже не знаю, это брак в негативе или у него что-то не так с ногой?
Зик принес лупу, положил на фотографию, наклонился и стал медленно перемещать ее.
— Нет, думаю, дело в ноге. Такое впечатление, что здесь следы шва или шрам.
— Проклятье! — воскликнул Лукас. У него перехватило дыхание. — Вот почему ему нужна Уэзер. Должно быть, она зашивала ему ногу.
— Ты нашел его? — спросил Домьер.
— У меня кое-что появилось, — ответил Лукас. — Где я могу найти врача, чтобы задать несколько вопросов?
— Никаких проблем. По пути в аэропорт мы можем заехать к патологоанатомам. Там наверняка кто-нибудь дежурит.
— Теперь я могу уйти домой? — спросил Зик.
— Нет, — сказал Домьер. — Нам понадобится твой фургон.
— Зачем?
— Я заберу все грязные конверты из твоего дома. А потом мы найдем место, где распечатаем фотографии. И я хочу знать имена.
По дороге Лукас попросил остановиться и позвонил в аэропорт. Пилот ждал в комнате отдыха.
— Мы почти закончили, — сказал Лукас. — Я возвращаюсь.
— Нужно спешить. Буря быстро приближается, — сказал пилот. — Я хочу вылететь как можно скорее.
Помощник патологоанатома сидел, положив ноги на стол, и читал «Нэшнл инкуайрер». Он кивнул Домьеру и равнодушно посмотрел на Лукаса и Зика.
— Когда я читаю о том, что сделали молодые женщины с британской королевской семьей, мое сердце разрывается, — сказал он, скомкал газету и швырнул в корзину для мусора. — Какого рожна тебе надо, Домьер? Снова будешь смотреть на фотографии обнаженных мертвых женщин?
— Я хочу, чтобы ты взглянул на снимок, который есть у моего друга.
Лукас протянул врачу распечатку.
— Вы можете определить, что с его ногой?
— Так у вас есть фотографии обнаженных мертвых женщин? — заинтересовался Зик.
Склонившись над снимком, врач пробормотал:
— Они появляются постоянно. Если нужно, я могу предоставить их вам по хорошей цене. — Через минуту он выпрямился. — Ожоги.
— Что?
Патологоанатом подтолкнул фотографию по столу к Лукасу.
— Этот человек был обожжен. На снимке видна пересаженная кожа.
Лукас попытался дозвониться до Карра или Лейси из аэропорта, но диспетчер сказал, что их нет на месте. Он набрал номер Уэзер — телефон был занят. У него за спиной нетерпеливо переминался с ноги на ногу пилот, которому хотелось взлететь как можно быстрее. Лукас подождал пять минут и позвонил еще раз — занято.
— Нам пора, приятель, — сказал Хосер.
Лукас выглянул в окно комнаты отдыха и увидел самолеты, кружащие в десяти милях.
— Но пока погода хорошая.
— Буря всегда налетает со скоростью экспресса. Очень скоро будет снегопад.
— Еще раз…
Телефон Уэзер все еще был занят. Тогда Лукас снова позвонил диспетчеру:
— Я возвращаюсь, и я кое-что нашел. Если вертолет разобьется, то имейте в виду: негатив есть у копа по имени Домьер. Он работает в полиции нравов Милуоки.
— Если вертолет разобьется… — фыркнул пилот, когда они выходили из комнаты отдыха.
— Вы починили обогреватель? — спросил Лукас.
Они вылетели из Милуоки в семь часов. На термометре было минус четырнадцать градусов, небо оставалось чистым. Домьер стоял на земле вместе с Зиком и смотрел им вслед. Зик даже помахал рукой.
— Рад, что вы дозвонились, — сказал пилот. Он усмехнулся, но выражение лица оставалось тревожным. — Мне совсем не хотелось ждать до десяти. Буран уже добрался до Миннеаполиса. Метеослужба сообщает, что у них идет сильный снег — четыре дюйма в час — и фронт движется в нашу сторону.
— Но ведь не к Гранту? — спросил Лукас.
— Нет, к Парк-Фоллзу. Но бури никому не избежать.
В сухом холодном воздухе яркий свет фонарей искрился, словно бриллианты. Длинная сияющая полоса протянулась с севера на юг вдоль берега озера Мичиган, ее подпитывали живые змеи автострад, соединяющих штаты. Вертолет летел на северо-запад, мимо не таких ярких Фон-дю-Лака и Ошкоша, и свет отдельных домиков подчеркивал темную пустоту озера Виннебаго. Позднее они увидели далекое сияние Грин-Бея на востоке; на западе была пустота, и Лукас понял, что звезды исчезли, потому что небо покрыто сплошными тучами.
— Удалось узнать что-нибудь полезное? — поинтересовался пилот.
— Похоже на то, — ответил Лукас.
— Когда вы поймаете этого сукина сына, прикончите его. Окажете нам большую услугу.