– А что это за конверт? – спросила я, когда в машине наступила тишина. – Знаете, я все-таки из-за него рисковала… Ужасно любопытно: что в нем, такое важное?
– Ну… – он замялся, – вообще-то это секрет… А любопытство, как известно, сгубило кошку…
Я прыснула, вспомнив о кошке, на чьем ошейнике прикреплен теперь «жучок».
– Ну да, Федя мне тоже говорил: «Меньше знаешь – крепче спишь!» Но я теперь вообще спать не буду, буду изнывать от любопытства – что же было в этом конверте?
– Ну, могу вам сказать, что в самом конверте ничего не было. Нас интересует наклеенная на него марка. Под этой маркой находится микрофотография одной очень важной микросхемы.
Он достал из кармана карандаш и осторожно подцепил его кончиком край марки. Я увидела, что под маркой и правда прикреплен крошечный темный кружочек.
Я посмотрела на него очень выразительно.
– О, женщины! – вздохнул он. – Чувствую, что не оставите вы меня в покое! Ладно, расскажу кое-что. Допустим, где-то – не в нашем городе – в одной солидной фирме разработали небольшую такую электронную микросхему, которая очень ценная в смысле развития технологий, вы меня понимаете?
– Что тут понимать? – я пожала плечами.
Он посмотрел искоса и продолжал:
– Один нечестный сотрудник фирмы решил нагреть на этом руки и выгодно продать микросхему. Ну, чтобы не делиться с остальными, как говорят, «это надо одному», понимаете?
Что он меня, за полную дуру держит, что ли? Я, конечно, умом не блещу, но все же такие простые вещи просекаю.
– Не стану утомлять вас подробностями, – продолжал он, – скажу, что сотрудники, которые отвечают за безопасность разработки, поймали нечестного сотрудника, но он уже успел отправить конверт с птичкой. Да еще про это пронюхали конкуренты, которые тоже захотели поживиться. Ну про них вы знаете…
– Знаю, – важно кивнула я. – Сугробов и компания.
– Умница, – умилился Федин шеф. – В общем, все прошло как надо, вы нам очень помогли…
Я прикинула: а не придумал ли этот прохиндей всю историю тут же, на месте? Возможно, на самом деле все было по-другому… Но, в конце концов, Федя прав: меньше знаешь, крепче спишь.
– Да ладно. – Я увидела, что он хочет закончить разговор на эту тему, и не стала настаивать. – Вообще-то меня больше волнует другое. Что с Федей? В каком он состоянии?
– Ну, если официально – состояние средней тяжести. Отравление угарным газом и вдобавок сотрясение мозга…
Видимо, я заметно побледнела, потому что мой собеседник поспешно добавил:
– Но он человек крепкий, только пришел в себя, а уже рвется в бой. А врачи настаивают на постельном режиме, и я их полностью поддерживаю. Так что по крайней мере неделю он проведет в больнице, а там посмотрим…
– А навестить его можно?
– Ну как вам сказать… – Он взглянул на меня с сомнением, но потом улыбнулся. – Что-то в вас такое есть… я с вами все инструкции нарушаю. Врач сказал, что посетители ему сейчас не нужны, но я думаю, что от вашего посещения будет только польза. Вы его успокоите, а может, и убедите, чтобы никуда не рвался, пока не поправится окончательно. Вас он, может быть, послушается. Так что я созвонюсь с больницей и попробую договориться насчет пропуска. А пока куда вас отвезти?
– В самом деле, куда? – Я задумалась.
Комната моя сгорела, к счастью, документы и деньги у меня были при себе…
Собеседник все понял по моему угрюмому молчанию и повернулся к шоферу:
– Володя, едем на Можайскую!
– Куда? – удивленно переспросила я.
– Ну, я так понял, что вам сейчас негде жить, а у нас есть небольшая квартирка для всяких служебных надобностей. Так что вы можете там пока пожить. Квартирка скромная, но расположена в хорошем месте, возле Технологического института…
Квартирка оказалась вполне приличной: небольшой, обставленной безликой мебелью, но, во всяком случае, теплой и уютной, по сравнению с прежним моим жилищем – просто рай. А когда я увидела настоящую ванную комнату, где была душевая кабинка и даже полочка с шампунями и прочими забытыми радостями, я просто прослезилась.
Целый час простояла я под горячим душем и вышла из ванной совсем другим человеком.
На кухне нашла банку самого обычного растворимого кофе – и ужасно ему обрадовалась. Конечно, мой бывший шеф Сергей Сергеевич при виде такого кофе перекосился бы, но по мне это то, что надо. Заварила покрепче, добавила сахару – и жить стало легче.
В шкафу лежали комплекты чистого постельного белья и еще пара безразмерных футболок и спортивные брюки. Все чистое и даже, кажется, выглаженное. Вообще, в этой квартире было довольно чисто, не противно находиться.
После сегодняшних приключений я думала, что засну, едва голова коснется подушки, но сон не шел, и я решила применить проверенный способ – почитать черную тетрадку.
Сойдя с корабля в лондонском порту, Калиостро прямиком отправился в знакомый трактир.
В этом трактире проводили свое время за кружкой светлого крепкого эля шкиперы торговых кораблей, застрявшие на берегу в промежутке между рейсами, мрачные китобои с обветренными лицами, торговцы пряностями из Ист-Энда, пропахшие гвоздикой и кардамоном, – в общем, солидная, основательная, денежная публика. Среди них с деловым видом шныряли мальчишки-посыльные и малолетние газетчики.
Калиостро занял столик в дальнем углу трактира и подозвал к себе знакомого мальчишку.
– Привет, Джонни, – проговорил он, протягивая тому пенни. – Что нового в городе?
– В субботу Убийца Браун дерется с Рыжим Мак-Нилом, – сообщил юный джентльмен самую важную новость. – Да еще лорд-канцлер проворовался. Грядет парламентское разбирательство. А в остальном все по-прежнему, сэр.
– Мне нужно найти одну женщину. – Калиостро перешел на шепот.
– Женщину? – Мальчишка поднял брови. – Я такими делами не занимаюсь, сэр. Это вам нужен конопатый Билли… у него есть сестра…
– Да нет, Джонни, ты меня неправильно понял. Мне надо отыскать одну леди, она приехала в Лондон вчера или позавчера. Блондинка, невысокого роста. Багажа при ней немного, может поселиться под именем графини де Ламотт, хотя может взять и другое имя. По приезде станет искать ювелиров…
– Ювелиров? – мальчишка оживился. – Хорошо, сэр, я поспрашиваю своих коллег. Только вы ведь знаете мои расценки…
– Шестипенсовик сейчас, шестипенсовик в конце! – усмехнулся Калиостро.
– Так точно, сэр!
– За что я люблю Лондон, – проговорил граф, вручая мальчишке монету, – так это за то, что здесь никогда ничего не меняется. Даже расценки у юных мошенников вроде тебя.