Из-под двери у Юрия виднелась яркая полоска света. Я вошла, не постучав.

— Хилья, что случилось? — Он сидел за компьютером спиной к входу и сильно вздрогнул, увидев меня.

— А то ты не знаешь! Почему ты не рассказал мне, что Юлия — дочь Гезолиана?

Юрий не торопясь выключил компьютер и повернулся ко мне.

— Я и не думал, что это имеет для тебя значение, — только потом ответил он. — Ведь ты не сделала Гезолиану ничего плохого, а Сталь уже давно вышел из игры.

Это была чистая ложь, он даже не попытался как-то сгладить ее.

— Едва ли Гезолиан так легко прощает обидчиков. К тому же бывшая подружка Сталя — желанная добыча. Да и откуда ему знать, что именно бывшая? Может, ты ему рассказал?

— Почему ты мне не доверяешь?

Юрий встал со стула, и мне показалось, что он готов броситься на меня. Но вместо этого он шагнул к шкафу, и, достав оттуда плетку, протянул ее мне. Однажды в доме Паскевича в Бромарве мне уже приходилось ее видеть.

— Зачем мне это?

— Ты же обещала выдрать меня, как сидорову козу. Пожалуйста! Ведь ты считаешь, что я заслужил такое наказание!

Изумленно покачав головой, я взяла плетку у него из рук.

— Вечно один только Сталь! — Побледнев, он глядел на меня пылающими от ярости глазами. — Из-за этого человека я стал убийцей, а ты все равно думаешь только о нем!

— Я думаю о себе. — Я рассекла плеткой воздух, но Транков даже не пошевелился.

— Тебя никто здесь не держит! Если тебе не нравится работать на Сюрьянена, можешь идти на все четыре стороны! Но ведь ты сама хотела попасть в круг его приближенных! Зачем тебе это было надо?

Словами можно причинить не менее сильную боль, чем плеткой, и я едва не рассказала, что занималась любовью с Давидом Сталем не далее как позавчера и что с ним мне это нравится больше, чем с Юрием. Не исключено, что моя мать нечто подобное когда-то сказала отцу в ответ на бесконечные ревнивые попреки, за что и получила град ударов ножом.

— Давай, бей. Я не боюсь. Я давно привык к боли. К тому же плеткой даже до крови нельзя ударить. Вот другое дело — ремень Паскевича! Он часто бил меня и запрещал плакать. Таким образом он собирался сделать из меня настоящего мужчину. А в тот вечер, когда ты увезла от нас ту женщину-депутата, он снова меня избил. Ты тогда толкнула меня, я упал, а Паскевич принялся избивать. Правда, недолго: я вскочил и, если бы Сами не вошел, убил бы его тогда.

— Зачем же ты терпел все это?

Его ответ я сама могла бы угадать, но Юрий промолчал.

— Нам обоим важно больше узнать про Гезолиана, — сказал он вместо этого. — Он ведь не Паскевич, это игрок совсем другого масштаба. Хилья, смерть Рютконена поставила нас на одну сторону баррикады. Пожалуйста, верь мне!

Я доверяла Транкову не больше, чем альпинист верит в надежность веревки, склеенной скотчем, и ничего не рассказывала ему про Ваномо.

Размахнувшись, я ударила его плеткой по левому плечу. Он не отклонился и не вскрикнул, только побледнел еще сильнее.

— Достаточно. — Я бросила плетку на пол. — Ты прав. Я могу уйти от Юлии в любой момент. Но сейчас все только начинается. И если хочешь, чтобы я тебе доверяла, ты должен и сам верить мне. И давай для начала ты расскажешь мне о планах Сюрьянена насчет Коппарняси. Почему-то мне кажется, что он затеял это строительство лишь с одной целью — отмыть грязные деньги, полученные за бомбу Гезолиана. Так поведай мне, дорогой Юрий, что ты об этом знаешь?

7

— Я поклялся Сюрьянену, что буду молчать о его делах. — Юрий говорил тихо, и мне показалось, он повторяет выученные наизусть фразы. — А я человек слова. Можешь хоть убить меня, я все равно ничего не скажу.

— И куда это вдруг пропало доверие ко мне? — негромко, чтобы не услышали Юлия или Ханна, если они на самом деле не спят, отозвалась я. — Разве ты не сказал, что мы с тобой по одну сторону баррикады? Юрий, ты же видел, как мы с Лайтио тебя защитили и спасли от тюрьмы за убийство Мартти Рютконена!

Юрий сидел на кровати, держась за левое плечо, куда пришелся удар плетки. Я немного успокоилась, перестала злиться и почувствовала, как меня накрывает усталость. Слишком много всего произошло за последнее время. Майк Вирту часто нам повторял, что настоящий телохранитель в любой ситуации должен сохранять холодную голову. И можно позволить себе гнев, радость или печаль лишь тогда, когда дело сделано. Я не всегда следовала этому правилу, но, к счастью, в большинстве случаев мне удавалось сохранить здравое мышление.

— Я хотел защитить тебя от Гезолиана. Ты мой друг, и к тому же мы работаем на одних хозяев, — пытался увещевать меня Юрий.

Но я лишь покачала головой и отправилась к себе в комнату. У меня был всего один настоящий друг, на которого я действительно могла положиться. И мне требовалось срочно его увидеть. Я отправила Теппо Лайтио сообщение со своего тайного номера телефона. Ответ пришел через три минуты.

«Пока не в игре, у меня недавно откачали из легких жидкость. В больнице не было телефона. Сейчас дома. БЛП».

На следующее утро я встала в семь. Из аэропорта передали, что чемодан доставят между восьмью утра и обедом, так что я даже не могла отправиться на пробежку. Утром Транков не поздоровался со мной. Он завтракал вместе с Сюрьяненом, они собирались на какую-то важную встречу. Обсуждая ее с Юрием, Сюрьянен постоянно косился на меня.

— Мы уезжаем в Лэнгвик на пару дней, а ты составь компанию Юлии, чтобы не скучала, — обратился ко мне Сюрьянен перед отъездом.

Юлия терпеть не могла ездить на природу, но Сюрьянен очень хотел на рыбалку. По большому счету он так и остался обычным деревенским парнем, который сам не всегда понимал, как это ему удалось добиться такого успеха в жизни.

Около десяти чемодан доставили, Юлия еще спала. Проснувшись, она заставила меня дважды перебрать содержимое багажа, дабы убедиться, что ничего не пропало. Я со вздохом повиновалась: после серьезной работы трудно перестроиться и подчиняться капризам избалованной женщины-ребенка, которая никогда не станет взрослой. Наконец она успокоилась и принялась рассматривать свою новую сумку, вертеться с ней перед зеркалом и прикидывать, какую одежду туда можно упаковать. Я ушла к себе в комнату звонить Лайтио. Он долго не отвечал, но наконец в трубке раздался его хриплый голос, перемежаемый кашлем.

— Ах, у вас ко мне дело, — безлично сказал Лайтио, не упомянув моего имени. — Я ничего не покупаю. До свидания. Ясно? До свидания.

Он нажал на отбой, а через мгновение пришло сообщение с незнакомого номера. «Сейчас перезвоню. БЛП».

Через минуту раздался звонок мобильного телефона.

— Это снова я. Звоню с нового номера, старый наверняка прослушивается. Я сейчас дома, на улице Урхейлукату. Жена на работе, придет позже. Она тут было собралась взять отпуск за свой счет, но я не позволил. Не хочу, чтобы кто-то постоянно глаза мозолил. Ты принесешь сигары? Только придумай что-нибудь, чтобы никто не догадался. Кстати, их можно спрятать в коробку из-под шоколадных конфет. А то жена заметит и снова примется ворчать.