— Не собираюсь толкаться в одном вагоне с бомжами, — поморщила она нос.
Мастер сказала, что будет заниматься с клиенткой не менее четырех часов, и Юлия велела ее не ждать. Я зашла в магазин, купила обещанные Лайтио сигары и прыгнула в автобус, идущий в Кяпюля. Вышла с чувством, что приехала домой. В подъезде пахло свежеиспеченными булочками. Бабушка Вуотилайнен обожала печь и кормить гостей сдобными плюшками. Она была рада меня видеть, напоила кофе и отвела в комнату, где я начала не торопясь переодеваться в Рейску. Я сказала ей, что такое перевоплощение является частью моей работы. Она согласно кивнула, но по ее глазам я видела, что она мне совсем не верит.
На виду у посторонних сложно менять образ, поэтому я заперлась в тесной ванной комнате. Сначала перевязала грудь и прикрепила в штаны муляж. Рейска иногда носил парик, но сейчас у меня была такая короткая стрижка, что можно было без него обойтись. Приклеила усы, постояла. Обычно мне требовалось несколько минут, чтобы привыкнуть к новому ощущению на лице. На улице ярко светило апрельское солнце, так что темные очки будут очень кстати. В гостиную я вошла еще походкой Хильи, остановилась, перевела дух и присела, по-мужски разведя колени.
— Здрасьте, Рясянен Рейска, приятно познакомиться. Ух, как классно у вас булочками пахнет!
Бабушка Вуотилайнен залилась смехом. Рейска говорил на диалекте области Саво, другим финнам этот акцент казался смешным, и мало кто понимал его как следует. Но Рейске было только на руку то, что его считают деревенским простачком и не воспринимают всерьез.
Шел первый час, а я все еще стояла в гостиной бабушки Вуотилайнен и входила в образ, тренируя голос и походку. Это было не так-то просто: я старалась говорить басом Рейски, ходить вразвалку, но результат меня не удовлетворял. Даже выйдя из подъезда на улицу, я еще не чувствовала должной уверенности в себе. Успокоилась лишь в такси, заметив, как водитель характерно втянул воздух, пытаясь понять, не пахнет ли от пассажира алкоголем. Я велела ехать на улицу Урхейлукату и попросила остановить за пару кварталов от дома Лайтио. Рабочий кабинет, где мой старый друг мог беспрепятственно дымить сигарой, располагался рядом с квартирой. Я позвонила в домофон, но ответа не дождалась. Открылась дверь, из подъезда вышла молодая женщина. Я вошла.
— Вы куда? — поинтересовалась она.
Первой реакцией Рейски было ответить «не твое дело», но потом он все же решил быть вежливым.
— На верхний этаж к Лайтио.
Женщина молча кивнула и прошла мимо. Я поднялась на верхний этаж и позвонила в дверь. Внутри было тихо. Я снова нажала на кнопку звонка. Может, Лайтио забыл о встрече?
В этот момент дверь открылась, и Рейска вздрогнул. Неужели человек может так сильно измениться всего за пару месяцев? Лайтио похудел килограммов на десять, усы побелели и обвисли, щеки ввалились, под глазами образовались огромные мешки. Он был одет во фланелевую пижаму, на ногах разношенные тапочки.
— Заходи. — Голос остался прежним, но постоянно прерывался приступами кашля.
— Куда?
— Сюда, здесь хоть пообщаться можно. В кабинете разговаривать не стоит.
— Наконец-то ты поверил, что квартиру могут прослушивать. — Рейска инстинктивно перешел на шепот.
— Я сто раз все проверил. Но жена сказала, вчера опять приходил какой-то тип, якобы провести замеры влажности в помещении. Я спал, и она его впустила. Они мне не верят, не понимают, какой у меня был мотив. Хотя я же говорил, что самооборона.
Я была почти уверена в том, что квартира и в самом деле прослушивается, поэтому решила не продолжать тему. Глядя на Лайтио, который с трудом переставлял ноги, я поняла, почему его выпустили под подписку о невыезде. Он тяжело дышал, в углу комнаты стоял аппарат искусственного дыхания и пара кислородных подушек. Видимо, иногда приходилось им пользоваться.
— У вас в подъезде есть сауна или клубная комната?
— Пару лет назад на первом этаже оборудовали сауну.
— У тебя есть от нее ключи?
— У жены на связке. Я редко туда хожу, мне не нравится пар от электропечки. К тому же там нет окошка на улицу, сидишь, как в бункере.
— А где еще можно взять ключи? У дворника?
— Ну да. За то, чтобы открыть дверь, он берет пятьдесят марок и просит подписать квитанцию.
Черт. Сауна была бы идеальным местом, ведь полиция имеет право поставить прослушку только в квартиру подозреваемого. Лайтио не помнил, какой там замок, и Рейска решил спуститься и посмотреть сам. Жаль, не захватил отмычку. Дом был построен в послевоенные годы, и изначально подвальное помещение использовалось как погреб. Но теперь ведущая туда дверь закрывалась на замок.
У Лайтио была кошка по имени Кокки, эту хвостатую разбойницу знал весь подъезд. Однажды, когда я заходила к Лайтио, она выскочила на лестницу, и потребовалось немало времени и усилий, чтобы водворить ее обратно. У меня возник план, я поднялась обсудить его с Лайтио. Пока я ходила вниз, он успел сменить пижаму на спортивные брюки и флисовую толстовку.
— Ну да, скажем, что Кокки сбежала в подвал. Вообще-то, она сейчас дрыхнет у жены в постели, главное, чтобы не проснулась не вовремя.
— Не забудь взять ключи от дома! — крикнула я, глядя, как Лайтио закрывает за собой дверь квартиры.
— Деточка, не учи старого полицейского, — проворчал он, подкинув на ладони связку ключей. — Сейчас позвоню соседке. Она на пенсии, так что должна быть дома. Постой пока в сторонке, как бы она не испугалась, увидев тебя.
На месте соседки я не открыла бы ни Лайтио, ни Рейске, но та распахнула дверь. Выслушав рассказ о сбежавшей кошке, принялась сочувственно охать и бросилась было сама отпирать сауну. Ушла она лишь тогда, когда Лайтио сказал, что кошка с перепугу может укусить незнакомого человека.
— Забавно, черт возьми! — расхохотался Лайтио, когда мы наконец вошли в сауну. — Всю жизнь боролся против бандитов и взломщиков, а теперь вот сам пользуюсь их методами. Да еще из-за внебрачного сына Паскевича!
— Никто тебя не заставляет защищать его, — ответила я собственным голосом.
— Знаешь, если бы я рассказал тебе правду, ты была бы в шоке. То есть, вернее, Рейска. Принесла сигары?
Я вытащила коробку из кармана пуховика. Лайтио жадно схватил ее, открыл дрожащими руками и сунул незажженную сигару в рот.
— И почему только они запрещают мне курить? Ладно, что у тебя, говори первая.
— Хорошо. В Швейцарии я встретила Ивана Гезолиана и Давида Сталя. И выяснилось, что Гезолиан — отец невесты Сюрьянена.
Послышалось лязганье зубов — это Лайтио перекусил сигару. Затем он резко вздохнул, закашлялся, выплюнул огрызок и бросился к крану пить воду. Кашель бил не переставая, Лайтио согнулся пополам. Я испугалась, что он задохнется, и стала мучительно соображать, что делать — постучать его по спине или потрясти за плечи.