– Не знаю. Я Вострикова не допрашивал. Я же не следователь, а всего лишь участковый.
– Но на меня как следователь набросились.
– А если у меня аллергия на… неправду?
– Вы хотели сказать, аллергия на ложь… Но ведь это была ложь во спасение…
– Может быть. Кстати, я не разговаривал с вами после того, как вас увез Снегов.
– А вы хотели поговорить?
– Ну, есть вопросы. Ваш муж вышел на пристань в ноль часов четырнадцать минут, примерно через двадцать минут появились вы и застали его мертвым. Возможно, ваш муж был уже мертв все эти двадцать минут, а может, его убили только что… Вы не слышали, как убийца плыл по реке?
– Плыл по реке?.. Если бы я заметила что-то подозрительное, я бы сразу сказала. Это же в моих интересах, ведь мужа я не убивала. Или вы в этом все еще сомневаетесь?
– Ну, Молодова вы убить не могли, а там один почерк… Да и Востриков во всем сознался.
– Тогда в чем вы сомневаетесь?
– Ну, не то чтобы сомневаюсь…
– Сомневаетесь, у вас на лице это написано. И сомневаетесь вы, Федор Георгиевич, и чего-то боитесь… Не верите, что Востриков убил моего мужа?
– А вы верите?
– Ну, не знаю… Если этот Востриков какой-то сумасшедший, тогда может быть…
– А если нормальный?
– Тогда нет. Но я точно не убивала.
– Я вам верю. Правда, верю. А насчет Вострикова, если честно, сомневаюсь… Тут что-то нечисто…
– В каком смысле нечисто?
– Ну, не в том, что нечистая сила… Но, может, маньяк какой-то орудует.
– Маньяк?! – встревожилась Надежда Максимовна.
– Возможно, кому-то не нравится ваш поселок. Деревня у нас не последняя, но все равно люди живут небогато. По сравнению с вами небогато. Есть такое понятие, как классовая ненависть, и оно, увы, никуда не делось…
– Я вас понимаю, – одним уголком рта усмехнулась Голикова. – Раньше крестьяне громили помещичьи усадьбы, а сейчас просто убивают… Ну, не помещиков, но все же…
– И раньше убивали. Закалывали вилами. И сейчас, выходит, закалывают…
– Так, может, этот Востриков и бесился, – неуверенно проговорила она.
– Может быть, – пожал плечами Федор.
– А может, и нет… Пойдемте отсюда, – поежилась Голикова.
– Замерзли?
– Да нет, внутренний какой-то холод… Неуютно на душе. Думаю, в доме будет спокойней…
Старостин проводил ее до крыльца, но в дом заходить не собирался.
– А вы куда? – с кокетливым недовольством спросила она.
– Дела у меня.
– Ну, нет, так не пойдет. Напугал бедную женщину, а сам в кусты? – все с тем же кокетством усмехнулась Надежда Максимовна.
– Может, и в кусты, – задумался Федор. – Может, и прятаться…
Была у него уже мысль о засаде. Взять с собой Ольгина, устроить «секрет» на берегу реки, раскинуть, так сказать, сети… Но насколько реален успех? И время Федор потеряет, и людей насмешит…
– А вам бы я посоветовал не гулять по ночам, – все так же озадаченно сказал он. – И еще систему видеонаблюдения не мешало бы запустить… Снегов не отдал вам видеоблок?
– Отдал. В сумке он… Кстати, если бы вы его установили, я бы сказала вам большое спасибо. И даже забыла бы о своих обидах.
Похоже, Надежда Максимовна не хотела, чтобы он уходил. И почему бы не остаться, если это действительно так? Можно вывести видеокамеры на реку и наблюдать за картинкой через экран монитора. Это намного лучше, чем торчать в кустах…
– Ну, ради такого дела я готов если не на все, то на многое, – улыбнулся Федор. – Только у меня дела. Но вечером я буду у вас.
Прежде всего надо бы поговорить с Ольгиным, объяснить ситуацию насчет Зотовой. И еще своими сомнениями не мешало бы поделиться. Пусть Ольгин сам пару дней на участках поработает, а Федор проведет это время в доме у Голиковой. Без крамольных, разумеется, намерений. Не собирается он лезть к ней в постель. Желание, может, и есть, но морального права точно нет…
Калитка приоткрыта, собака в вольере, дверь в дом легко поддалась усилию. Тихо в доме, слышно только, как часы тикают.
Голикова лежала на диване в каминном зале. Рука неестественно подложена под спину, голова свернута набок. Глаза закрыты, дыхания нет…
Кровь из шеи, правда, не хлещет, но ведь ее могли просто задушить. Пока Федор занимался делами, убийца проник в дом и увеличил свой счет…
На холодеющих ногах Старостин подошел к Надежде Максимовне, двумя пальцами коснулся ее шеи, чтобы нащупать пульс. И в это время она распахнула глаза.
Он не вздрогнул, но вздох облегчения сдержать не смог.
– Что такое? – как будто удивилась она.
– Вы это нарочно?
– Что нарочно?
– Покойницу здесь изображаете.
– Разве?
– Дверь открыта, лежите здесь, притворяетесь…
– А вдруг бы меня на самом деле убили?
– Убийца за мужчинами охотится, а не за женщинами…
– Если женщина родила двух мальчиков, это не значит, что в третий раз тоже будет мальчик. Может быть и девочка…
– Ну, может быть, – не мог не согласиться Старостин.
Он-то подумал, что следующим на очереди будет Розанов, но убийца мог вернуться к первому дому, а затем снова перейти на второй. Что, если третьей по счету должна оказаться Надежда Голикова, а четвертой – Тамара Молодова?..
– Я смотрю, вы не в форме, – заметила Надежда Максимовна.
– Зато с оружием.
– Надеюсь, не против меня?
Возможно, это был тонкий намек на какое-то другое оружие, которое могло быть применено к одинокой и красивой женщине, но Федор ушел от разговора и спросил:
– Где у вас видеоблок?
– Уже на месте. И система работает. Но вы мне все-таки нужны. Надо снять ненужную камеру и вывести ее на пристань.
Старостин кивнул. Именно это он и собирался сделать. Правда, ненужных камер вокруг дома не было, но все-таки пару таких можно было выделить, если проредить видеоточки. На это ушло часа три, и еще час он потратил на перестановку камер, которые и взяли под наблюдение пристань и подступы к ней.
– Ну, теперь я могу спать спокойно, – сказала Голикова, когда он закончил.
Федор сидел за экраном монитора, с чувством исполненного долга просматривая получившиеся картинки. «Мертвых зон» вроде бы нет, так что не зря он потратил время.
– Можете. Если за монитором кто-то будет сидеть.
– Ну, я же не могу этим заниматься. Меня одной не хватит… Я могу рассчитывать на вас?