– Потому что милицию не слушался. Я ведь предупреждал его.
– Предупреждал?
– Да, говорил, что не надо ему встречаться с Антониной. А он не послушал…
– Ну, с Антониной мы разберемся. И с Востриковым тоже. А ты вдовой займись, утешь ее. Ну, не в том смысле…
– Это вы о чем, Илья Викторович?
– Не придуривайся, Старостин, – поморщился Прямыхов. – Знаем мы тут, как ты вдовушек утешаешь.
– Я? Вдовушек?!
– А жена почему от тебя ушла? То-то же… Давай, работай!
Федор пожал плечами и пошел к джипу. В конце концов, он не следователь, чтобы описывать труп, и не опер, чтобы работать со свидетелями. К тому же он уже отличился – взял преступника по горячим следам, а дальше пусть им занимается следствие.
Эксперт набросил на покойника простыню, и в этот момент, будто что-то почувствовав, Тамара Молодова подняла голову, встрепенулась и выскочила из машины. Но Старостин преградил ей путь:
– Не надо, Тамара Борисовна, не надо.
– Пусти!
Она попыталась его обогнуть, но Федор взял ее за руку. Некрепко взял, но этого хватило, чтобы ее остановить.
– Насколько я знаю, вчера вы, Тамара Борисовна, были в Москве? – спросил он.
– Я только что приехала… Катя мне сказала…
– А приехать когда собирались?
– Сегодня и собиралась… А вы что, меня в чем-то подозреваете? – нахмурилась Молодова.
Старостин выразительно промолчал. Нет, он ни в чем ее не подозревал, но разубеждать не стал. Надо было слегка напугать Тамару, чтобы она хоть немного успокоилась и перестала устраивать сцены.
– Вы это серьезно? – От возмущения она так хватанула ртом воздух, что даже поперхнулась.
– Что серьезно? – непонимающе повел он бровью.
– Не надо притворяться, капитан! Я вас насквозь вижу!
– Что вы видите?
– Вы же меня подозреваете! Я же вижу, что ты меня подозреваешь, капитан!.. Думаешь, если Голикову посадил, то и меня посадить можешь? Да ты хоть знаешь, какие у меня связи!
– Спокойно, Тамара Борисовна, спокойно. Никто вас ни в чем не подозревает. Я просто спросил…
– У Голиковой ты тоже просто спрашивал? И где она?.. Смотри, капитан, со мной шутки плохи! Со мной такой номер не пройдет! Я тебе такое здесь устрою! Такое…
Она не смогла на ходу придумать кару на его голову, поэтому психанула и, сев в машину, резко развернулась и помчалась вверх по ею же проторенной дороге. Внедорожник выдержал и это испытание. Да и Федор не расклеился под угрозами его хозяйки.
Обычно в кабинет начальника РОВД капитана Старостина вызывали на ковер, и сегодняшний день, похоже, не станет исключением.
– У Молодова третья группа была, – пристально глядя на подчиненного, сказал Прямыхов. – А на футболке у Вострикова вторая группа. Как это объяснить?
– Не знаю.
– А я знаю. Востриков тебе про Левкина говорил?
– Ну, говорил.
– Он этому Левкину нос разбил.
– Ну, сказать все, что угодно, можно.
– Это верно, менты словам не верят, – кивнул майор. – Менты проверяют.
– Так времени не было, чтобы проверить. И своего эксперта у меня не было.
– Не ерничай, Старостин, это тебе не идет… А насчет эксперта ты прав. Будь у тебя эксперт, ты бы взял на анализ кровь со штыря, который нашел у Вострикова. Там ведь куриная кровь, Старостин.
– Куриная?!
– Ну, может, гусиная. Но точно не человеческая!
– Я ж откуда знал?
– А Востриков тебе ничего не говорил?.. А мне сказал, – Прямыхов провел пятерней по своему животу и самодовольно добавил: – Тебе не сказал, а мне сказал. Еще до того, как эксперты свой вердикт вынесли…
– Так что, отпускать его будем?
– Кого? Вострикова?! Он же убийца… Тебе вот не признался в убийстве, а мне признался.
– Что-то я вас не понимаю, Илья Викторович.
– Тут не понимать, тут действовать надо. С умом действовать… Я поговорил с Востриковым и выяснил, что цирроз печени у него. Ему жить всего ничего осталось, ну год-два.
– Он что, согласился взять вину на себя? – догадался Федор.
– Согласился. Из-за сестры согласился. Не хочет он, чтобы мы его Антонину в это дело впутывали. Ты меня понимаешь? – с торжествующим видом спросил Прямыхов.
– Понимаю.
– Ты Зотову из дома выдернул, наручниками к машине приковал, потом к брату отвез, затем вместе с ним вы приехали на место преступления, а она так и осталась у тебя в машине сидеть. Потом ее в отдел увезли, так?
– Так.
– Кому ты говорил, что сыр-бор из-за Зотовой был?
– Никому.
– Точно никому?
– А зачем? План по трупам на этот год уже выполнен, – усмехнулся Старостин.
– План по трупам?
– Муж у Антонины очень резкий, как бы чего не вышло, если узнает.
– Вот! Это ты правильно, Федор Георгиевич, рассуждаешь! План по трупам у тебя не просто выполнен, а перевыполнен. Если бы эти убийства еще и раскрывались…
– Так Востриков же, вы говорите, признался.
– Да, признался. Но ведь это я с ним работу провел! Вот если бы Востриков действительно кого-то убил, тогда это была бы твоя заслуга, – покосился на Старостина Прямыхов. – Но ведь он же не убивал. Он просто взял на себя чужое убийство… А может, и убивал! Просто мученика из себя изображает! А то, что заточку у него с куриной кровью нашли, так, может, была и другая заточка, которую он выбросил. Могло такое быть?
– Могло.
– Значит, мы вместе с тобой раскрыли это дело. Так получается?
– Ну, так.
– Выходит, нам вместе расхлебывать эту кашу.
– Какую кашу?
– Ну, если вдруг выяснится, что не Востриков убивал… Короче, делай что хочешь, но Зотова не должна пострадать. Она к убийствам отношения не имеет, с Молодовым на реке не встречалась, в сговоре с братом не состояла…
– А она состояла в сговоре?
– Ну, не то чтобы в сговоре… – Прямыхов сморщил свой лоснящийся нос, а потом поскреб по нему пальцем. – Была у Зотовой мысль деньги от Молодова поиметь. Ну, если любишь бабу, то помогай ей материально. С братом поделилась, ну, чтобы он в случае чего наехал на Молодова…
– Так он и наехал.
– Нет, он должен был наехать, если бы Молодов ее бросил…
– Так он ее и бросил… – оживился Старостин. – Я же отговаривал Молодова, сказал, что с Антониной лучше не связываться. Может, он позвонил ей, сказал, что хочет с ней поговорить, назначил встречу. А она поняла, что ее бросают, и сказала брату…