– Вам очень идет этот халат, – сказал Роман.
– Спасибо, – усмехнулась Василиса. – Мне его мама подарила на день рождения, и, на мой взгляд, он ужасен. Но надеваю…
– Чтоб скорее износился?
– Других нет. Некогда мне носить халаты. Пойдемте чай пить.
Она провела его в кухню. Большая, неплохо обставленная, но какая-то… необжитая, что ли? У Ромы создалось впечатление, что на этой кухне редко готовят. Да что там… Здесь разве что пьют чай или кофе по утрам. На плите ни кастрюль, ни сковородок.
– Вы не питаетесь дома? – спросил он.
– Практически нет. На работе перекусываю или у мамы. – Она достала чашки, поставила на стол. – Черный, зеленый?
– Все равно.
– Не хотите вытереться? Вы весь мокрый! В ванной висят полотенца, можете брать любое. Я только утром свежие повесила.
Рома отправился в ванную. Вытерся. Полотенца были все цыплячьего цвета. От них пахло ландышем. Рома терпеть не мог желтый цвет и цветочные ароматы, но Василисиным полотенцем вытерся с удовольствием…
Что это с ним?
– Ваш чай, – сказала Василиса, подвинув ему чашку. – Конфеты, сахар?
– Спасибо, ничего не надо.
– Не любите сладкое?
– Люблю. Но сейчас не хочу.
Он сделал глоток чая. Черный. С привкусом черной смородины. Ему нравился такой. Василиса пила его же, жмурясь при каждом глотке. Роман засмотрелся на нее и пронес чашку мимо рта. Горячий чай выплеснулся ему на ногу.
– Черт! – выругался Роман, вскочив.
Василиса схватила кухонное полотенце и начала вытирать штанину. Рома тут же позабыл об ожоге. Взяв ее руку в свою, он закинул ее себе на шею. Вторую туда же. И пока Василиса не пришла в себя от удивления, потянулся к ее губам и… поцеловал!
Секунда, другая, третья!
Все, сейчас будет пощечина!
Но Василиса не ударила его. И не отстранилась. Она ответила на поцелуй Романа. И прижалась к нему всем телом. На ней были только трусики. Рома нащупал их полоски.
Он сжал ее ягодицы. Провел руками по спине. И вернулся к изгибу талии, он был восхитительным.
Она льнула к нему…
Либо просто хотела секса, потому что его давно не было. Либо ее тянуло к нему так же сильно, как его к ней. К нему конкретно, а не к молодому, здоровому, привлекательному самцу, способному ее удовлетворить. Хотелось думать, что она хочет именно его. Но Рома, несмотря на свои довольно молодые годы, был циничен, поэтому допускал и не лучший для себя вариант.
Он отстранился. Посмотрел на Василису. Ее приоткрытые губы были влажны. Он коснулся их указательным пальцем. Провел по верхней, нижней…
Он умирал от желания. И все же кое-что его останавливало…
– Ты веришь мне? – спросил он, выдохнув свой вопрос в ее чудесное маленькое ушко.
Она напряглась.
– Ответь…
– О чем ты?
– Ты знаешь, о чем… – Роман взял ее за волосы и потянул голову назад, чтобы видеть ее глаза. – Ты считаешь меня убийцей?
– Я не знаю, – выдохнула она. Ей понравилась его грубоватость. Василиса источала желание.
– Это не ответ…
– Я допускаю это.
– Значит, придется дождаться момента, когда ты найдешь настоящего убийцу. – Роман коротко поцеловал ее в губы. – Я пошел.
– Уходишь? – не поверила Василиса.
– Да.
В мгновение она изменилась. Только что была возбужденной, податливой, ласковой, нежной. И вдруг – на лице маска стервы. Тело как струна.
– Я не прощаюсь, – сказал Рома. – И не отказываюсь от своих слов. Ты безумно нравишься мне, Василиса. Но я не вступаю в отношения с женщинами, которые мне не доверяют.
– До свидания, господин Никитин.
– До свидания, госпожа Милова.
Ему очень хотелось поцеловать ее на прощание, но Роман сдержался. Вообще-то он был рад, что смог вовремя остановиться. Соблазнить ее сейчас – не самая лучшая идея. Он покинул квартиру с легким сердцем, зная, что обязательно вернется, когда все устаканется. Он не упустит Василису!
Вечер опустился на город внезапно. Вот только что было светло, и вдруг небо потемнело. Это тучи затянули закатывающееся за горизонт солнце.
Мэри с Дэном сидели на балконе их номера. Оба грызли семечки.
– Ты все же подсадил меня на них, – пробурчала Мэри, закидывая в рот очередную семечку. Вот уже пять минут она собиралась перестать грызть их, но никак не могла оторваться.
– Надо будет в Штатах поискать магазин, где продают подсолнухи. Ведь наверняка есть такой…
– На Брайтоне точно. Русский квартал как-никак.
– Мне еще местные леденцы понравились. «Барбарис», кажется.
– Ты их в детстве очень любил, я помню.
– Правда? А я уже нет…
Дэн встал и проследовал в комнату. Мэри услышала, как хлопнула дверка холодильника. Через несколько секунд Дэн вернулся с двумя бутылками пива. Одну протянул сестре, вторую поставил перед собой.
– Как там Марлон без тебя? – спросил Дэн, он знал, что сестра звонила певцу днем.
– Плохо. Скучает.
– Пьет?
– Пьет, – тяжело выдохнула Мэри. – Но врет мне, что в рот не берет… А я же по голосу понимаю – он под хмельком.
Дэн неодобрительно покачал головой.
– А как твой парень без тебя? – спросила сестра.
– Тоже скучает…
– А ты?
– Не особо.
Парнем любовника Дэна можно было назвать с большой натяжкой. Ему уже исполнилось сорок пять.
Они познакомились в закусочной. Сидели за соседними столиками. Дэн почувствовал чей-то взгляд и поднял голову. На него смотрел мужчина с темными волосами и немного детским лицом: гладко выбритые щеки, маленький пухлый рот и большие глаза с опущенными уголками. У того, кого Дэн полюбил и погубил, было похожее…
Только поэтому он и обратил на незнакомца внимание. На Дэна часто пялились престарелые геи. Многие пытались познакомиться. Но он игнорировал их заигрывания. Даже богатеи не вызывали в нем интереса. С мужчинами, годящимися ему в отцы, он завязал. Только молодые, веселые и свободные привлекали Дэна последние годы. Ни в кого он не влюблялся. Ни с кем не жил. Только встречался. Ловил кайф от секса и компании себе подобных парней.
Но мужчина за соседним столиком его заинтересовал. Поэтому, когда тот улыбнулся, Дэн ответил тем же. Мужчины, молодой и зрелый, познакомились. Договорились сходить вместе в кино.
Выбрали боевик. Сидели на последнем ряду. Майкл (так звали нового знакомого) вел себя сдержанно. Только один раз тронул Дэна за руку, но тут же отпустил. Побоялся спугнуть, наверное. И тогда Дэн в самом конце сеанса взял инициативу в свои руки…