– А Степаныч – это кто?
– Степаныч дружил с моим отцом. Они здесь все окрестности обшарили. Он-то про самолет мне и рассказал. Спустись вниз, я там пакет с едой оставил. Приплывем на место – перекусим.
Я сошла по ступенькам вниз, нашла пакет и выложила его содержимое на стол. Минут через двадцать пять Алексей выключил мотор, и я подошла, чтобы посмотреть на экран эхолота. Прямо под нами располагалась продолговатая глыба, больше напоминающая подводную лодку, чем самолет.
– Это здесь, – Алексей указал на экран. – Пойдем перекусим перед погружением.
Мы сошли вниз. На столе – помидоры, хлеб, копченое мясо, нарезанное тонкими ломтиками.
– Умница, красиво накрыла. Настоящая хозяйка! – И Алексей поцеловал меня. – Такую еду ели еще пираты времен Флинта.
– Мы тоже пираты? – рассмеялась я.
– В какой-то мере.
– А как у них называлось вот это? – Я указала на кусок копченой свинины.
– Так же, как и у нас, – окорок.
– А вот это?
– Грудинка. Приступай, – взяв ломтик грудинки, сказал Алексей.
Копченую свинину с помидорами мы уплели в один момент, к тому же свежий морской воздух усиливал аппетит.
Алексей помогал мне надеть акваланг, а я поинтересовалась:
– Здесь глубоко?
– Тут глубина – метров пятнадцать, но до кабины самолета – не больше шести. Ты готова? – Я кивнула головой. – Тогда погружаемся. Дальше общаемся жестами.
Точно такую же фразу мне сказал Андрей перед погружением, воспоминания нахлынули на меня, но я прыгнула в воду, и все осталось наверху. Панорама подводного царства открылась передо мной. Мы не спеша погружались все глубже и глубже. Самолет был уже в поле зрения, и он больше напоминал огромный камень, поросший водорослями. Я увидела два отверстия. Алексей, махнув на них рукой, показал на стекло своей маски, и я поняла – это окна кабины пилотов. Мы подплыли ближе, и Алексей пробрался внутрь. Я осталась снаружи и смотрела через разбитое окно: в кабине виднелся проем, который, вероятно, вел в хвостовую часть самолета. Алексей скрылся в проеме. Меня одолело любопытство, и я пролезла в кабину. К сиденьям были пристегнуты ремнями скелеты пилотов, а за ними находился скелет пассажира. На всех были полуистлевшие комбинезоны. У пассажира на комбинезоне сохранилась нашивка, и я попробовала оторвать ее. Она легко поддалась, и я положила ее в карман на ремне. Рядом с ним в толстом непромокаемом пакете лежало что-то похожее на кожаную папку. Я решила прихватить пакет с собой. Алексей возился с какой-то дверью, осматривая ее с помощью фонаря, но то ли от давности, то ли так и было задумано, никаких ручек, открывавших эту дверь, не имелось. Покрутившись около двери еще с минуту, Алексей развернулся ко мне и предложил жестом подниматься наверх. Мы покинули самолет и стали всплывать. Алексей взобрался на катер первым, когда же он протянул мне руку, чтобы помочь, он обратил внимание, что у меня в руке какой-то пакет.
– Ого!!! А это что у тебя?
Я передала ему пакет, затем сама влезла на катер.
– Я нашла это у пассажира, что сидел сзади пилотов, – запыхавшись, ответила я.
– Ты – чудо!!! – Алексей стал разглядывать пакет.
Послышался шум, и мы оба как по команде посмотрели в сторону, откуда он раздавался. К нам стремительно приближался пограничный катер.
– Спокойно. Мы ничего не нарушаем. Мы в территориальных водах, стоим на якоре, покидать наши территориальные воды намерений не имеем. Документы на катер у меня в порядке. – Все это Алексей сказал быстро, успокаивая меня, а затем, подтолкнув к каюте, добавил: – Спрячь пакет внизу, им не обязательно знать о самолете. Я с ними переговорю, а ты не выходи.
Я спустилась в каюту, спрятала пакет под диван и стала ждать. Примерно через пять минут Алексей вошел в каюту.
– Ушли. Они просто предупредили, что мы находимся в пограничной зоне. Сказали, если мы пойдем дальше, они нас торпедируют. Ну что, давай посмотрим на твою находку.
Я достала пакет. Алексей вынул из пакета папку, отер ее полотенцем и открыл. В ней были водонепроницаемые отсеки, в которые вода все же попала. Алексей аккуратно вытащил лист мокрой бумаги. Вверху листа сохранился герб гитлеровской Германии – орел со свастикой. Но сам документ был настолько испорчен соленой водой, что можно было разобрать всего несколько немецких слов.
– Ну что, – начал Алексей, внимательно глядя на документ. – Справа вверху – «Совершенно секретно». А вот здесь, – он показал на сохранившееся слово, – «Рейхсбанк». Знаешь, что это?
– Нет. Наверное, банк какой-то.
– Да. «Рейхсбанк». Именно через этот банк гитлеровцы прогоняли все награбленные средства из оккупированных территорий. Из этого банка тонны золота вывезли.
– А о чем в документе говорится?
– Придется расшифровывать и догадываться. Нам нужна библиотека.
– Поехали?
– Поехали.
Мы снялись с якоря и отправились к берегу.
– А как ты думаешь открыть ту дверь в самолете? – спросила я.
– Я еще не знаю, но возможно, что это будет самая серьезная проблема. Дверь открывается наружу, она очень крепкая, так что высадить ее так просто не выйдет. Хотя расстраиваться рано, мы ведь не знаем пока, стоит ли ее высаживать.
И тут я вспомнила:
– Леша, я совсем забыла. У меня же еще кое-что есть, – и я достала нашивку, оторванную у пассажира самолета.
«Bruno Recknagel». Надпись была вышита прочными нитками, поэтому хорошо сохранилась.
– Кто же такой этот Бруно? – Я спросила в полном недоумении.
– Я не знаю. Но, возможно, он родственник Германа Рекнагеля. В этом случае в самолете должно быть что-то ценное. Герман Рекнагель был немецким генералом, командовал войсками в боях на Кубани и в Крыму. Придется покопаться. Давай пока доедим то, что осталось. Я проголодался, а ты?
– Я даже забыла, что просто умираю с голоду, – мы оба звонко рассмеялись.
Уплетая остатки мяса и помидоры, мы обсуждали нашу новую находку. Затем мы пошли наверх.
Вдруг Алексей остановился, положил свою руку мне на ладонь и сказал:
– По-моему, за нами наблюдают, – он взял бинокль, лежавший на скамейке, и посмотрел в него. – Наш знакомый. Глянь вон туда, – он протянул мне бинокль, указывая на скалу.
Я приложила бинокль к глазам и побледнела. На скале стоял знакомый мне джип, а возле него Рамил со своим другом-мордоворотом. Они о чем-то разговаривали, а Рамил указал в нашу сторону рукой. В руке он тоже держал бинокль. Я онемела.
– Ну-ну, – начал успокаивать меня Алексей. – Успокойся.
– Я вспомнила нашу последнюю встречу. Мне очень не хочется, чтобы это повторилось.
– Не переживай, думаю, он и сам не захочет повторения той истории. Он далеко не глуп. Я не удивлюсь, если выяснится, что это он бывал до нас в самолете.