— … деньги получены. Как только вернется, будем уходить. Сворачивайтесь.
Мужской голос, вполне приятный, слышен в другом конце веранды.
— А с тем что?
— Отпустить его сейчас было бы глупо. Никто его тут не найдет. Если повезет — выживет. Сворачивай аппаратуру, я нашел новую базу.
— Могли бы пожить где-нибудь по-людски.
— Да? Жиром обрастать? Потом, попозже, уже скоро. Разбежимся в разные стороны, и все. А пока будем прятаться, клиентура у нас такая, захотят перестраховаться и шлепнуть исполнителей, мертвые как-то надежней. Тебе этого хочется? А в таких местах мы практически невидимы.
— Новый заказ?
— Точно. И выгодный.
Дана слышит запах табака. Парни вышли покурить. Культурные, не курят в спальне! Значит, Родьки с ними нет. Дана выскальзывает наружу и бежит к соседнему корпусу. И дальше. Вот видна цепочка следов и кровь на снегу. Дана толкает дверь бывшей прачечной. Родька спеленат по рукам и ногам, но, безусловно, жив.
— Неважно выглядишь. — Она перерезает ленты скотча. — Прогресс, черт подери, скотч лучше веревок. Идти можешь?
Родион кивает. Он страшно замерз, ноги и руки болят, лицо представляет собой сплошной синяк, но он берет автомат из рук Даны.
— Ты очень вовремя. Еще немного — и я бы отморозил себе причиндалы.
— Невелика беда.
— Ты что?! Это святое.
— Хватит болтать. Идем.
— Думаешь, не станут гнаться?
— Им это ни к чему. Они сворачиваются.
— Смотри, что там происходит?
Дана видит, как возле корпуса начинается бе-готня.
— Похоже, нашли труп. Зря я взяла у него автомат, может, посчитали бы естественной смертью…
— Труп? — Родька с ужасом смотрит на нее. — Чей труп?
— Охранника. — Дана толкает его вперед, в сторону леса. — Пошли отсюда, иначе мало нам не покажется.
Как назло, начало светать. Дана тащит Родьку короткими перебежками. Парни у шестого корпуса грузят ящики в синий микроавтобус, Дана с ужасом видит, что они собрались у трупа соратника. Они что-то обсуждают, и она понимает, что ничем хорошим это не закончится.
— Знаешь, Родька, лучшая защита — это нападение. Ты умеешь стрелять?
— Умею. Но…
— Сейчас не время подставлять вторую щеку. Тем более что тебе по обеим досталось одинаково. Начинай стрелять, пока они вместе. Если разбегутся и будут прочесывать территорию, нам крышка.
— Но…
— Дай мне автомат!
Но их уже заметили. Парни двинулись в их сторону с автоматами наперевес.
— Стреляй, Родька!
Дана сняла пистолет с предохранителя и поставила его в режим стрельбы очередями. Парни начали стрелять прежде, чем Родька решился. Пули взрыли снег совсем рядом с ними. Родька всхлипнул, вскинул автомат и выпустил длинную очередь. Раздался оглушительный взрыв, Дана только и успела заметить, как взлетели вверх обломки микроавтобуса и люди исчезли в столбе огня. Парни стояли слишком близко к месту взрыва.
«Родька совсем не умеет стрелять. Похоже, в машине была взрывчатка».
Это последнее, что мелькнуло в сознании Даны. Взрывная волна оторвала ее от земли и шмякнула о стену корпуса. Небо погасло.
Мертвым небо ни к чему.
— Ты жива, Дана? Боже мой, скажи хоть что-нибудь!
Голос Родьки долетает, словно сквозь слой ваты. Она со стоном открывает глаза. Голова гудит, безбожно ломит затылок, боль в левом плече отдает в висок.
— Не кричи.
Дана пытается сесть, и ей это удается. От боли темно в глазах.
— Ты как, цел?
— Почти. — Родька помогает Дане подняться. — Что это было?
— Я думаю, ты случайно попал в ящик со взрывчаткой. Может, гранаты там у них были, тротил… Ты куда, собственно, целился?
— Да никуда. Просто в их сторону стрелял. Думал, пуль много, какая-нибудь достигнет цели.
— Достигла. — Дана морщится. Не везет ей с напарниками. Впрочем, все, что ни делается, — к лучшему. Ну, почти все. — Машина твоя где?
— Там, в лесу. Они сели ко мне как пассажиры, приставили к голове оружие и сказали, куда ехать.
— Видно профессионалов. Идем, нам пора сваливать, пока сюда не стали стягиваться любопытные — взрыв-то небось все слышали.
Родион, пошатываясь, идет искать свою машину, а Дана решает посмотреть на место взрыва. Она подходит ближе и видит распластанные тела, обломки какой-то аппаратуры. Розовый корпус тоже сильно пострадал. Стекол нет, половину веранды снесло. Дана подсчитывает трупы. Их восемь, трое совсем обгорели, невозможно узнать. Она входит в корпус и открывает дверь спальни, где ночью горел свет. Она выглядит совсем нежилой, никаких следов пребывания людей не видно.
«Профессионалы, Виталька был прав. — Дана выходит на улицу и минует место взрыва. — Никаких следов, никаких ошибок. А новичка просчитать невозможно. Просто случайность — и такой вот финал. Им, наверное, обидно сейчас до колик. Сидят себе в аду, жарятся и злятся. Ладно, ребята, такова жизнь. И смерть не лучше».
Родькина машина подъезжает совсем близко, Дана садится в салон.
— Что ты там искала?
— Ничего. Проверила, все ли в порядке. — Дана видит, что его сейчас стошнит. — Если будешь блевать, открой дверцу и выйди наружу.
— Ты просто чудовище!
— Дурак ты, Родька. Они бы тебя шлепнули — и не почесались. Куда ты едешь?
— Как это — куда? Домой. — Родион удивленно смотрит на нее. — А что?
— В зеркало на себя глянь. Остановят гаишники, что ты им скажешь?
Родион смотрит в зеркальце заднего вида. В нем отражается преотменно грязная, избитая физиономия, в волосах сажа и какой-то мусор. Дана выглядит столь же живописно. Одежда их превратилась в лохмотья.
— Что же делать?
— Ничего, Родька, все путем. Прорвемся. Скоро будет проселок, сворачивай на него.
— А что там?
— А там — дачи. В это время года они пустуют.
— И что мы там?..
— Трахаться будем. — Дана чувствует, что начинает терять терпение. — Ну, чего вытаращился? Там есть колодец, приведем себя в божеский вид и оставим верхнюю одежду. В машине не замерзнем, доедем, зато не будем привлекать ненужное внимание.
Родька кивает. Он почти не соображает, что происходит. Впервые в жизни он оказался в столь экстремальной ситуации и многое о себе понял. В нем родилась уверенность, что он пропустил что-то очень важное в жизни. Сидящая рядом с ним женщина умеет выживать в джунглях, а он, Родька, — нет. Он всегда считал, что ему это ни к чему, жизнь как-то шла по накатанной колее, спокойно и вполне приятно. А тут появляется странная женщина, в которую почему-то стреляют, которую ищут. Она живет в том же самом мире, что и Родька, но совсем в другом измерении. Там есть смерть, боль и страх. Или это то же самое измерение, просто Родька не замечал? Или не хотел замечать, стараясь думать, что подобные вещи случаются где-то далеко и не с ним?