Приняв ванну, он растянулся на своей постели с кружкой вина. Лишь простыня небрежно прикрывала его бедра. Александр надеялся, что холодная вода успокоит постоянно кипящее в нем желание, однако его надежды не сбылись. Густое вино немного помогло тем, что заставило его задремать, несмотря на нестерпимое желание.
Однако внезапный звук открывающейся двери, соединявшей его спальню с комнатой, отведенной для Эйлис, вывел его из забытья. С округлившимися глазами он посмотрел на дверь и медленно сел, глядя, как Эйлис входит в его спальню. На ней была белая ночная рубашка из тончайшего, почти прозрачного полотна с изысканными кружевами и бледно-голубыми лентами. Этот наряд оттенял мягкий золотистый цвет ее кожи и черноту волос. Глядя на свою супругу, Александр застыл на месте.
– Тебе здесь что-то нужно, Эйлис? – спросил он слабым хриплым голосом, не в силах оторвать взгляд от ее груди и посмотреть ей в лицо.
Эйлис улыбнулась, подошла к его кровати и села.
– Я почти не видела тебя днем, поэтому решила прийти к тебе поговорить.
– Поговорить? О чем ты хочешь поговорить? – Александр с удивлением подумал, как женщина может одновременно выглядеть столь соблазнительной и столь невинной.
– Не знаю. Должны же быть какие-то дела, о которых муж говорит со своей женой.
– Да, пожалуй.
Александр лихорадочно подыскивал тему для разговора, однако его мысли занимало лишь одно – как повалить Эйлис на кровать. Аромат от ее наряда кружил ему голову. А ее стройное бедро касалось его ноги. Издав сдавленный стон, он откинулся на кровать и закрыл глаза.
– Я очень хотел бы поговорить с тобой, жена, но я слишком сильно устал этим вечером, – буркнул он. – Тебе было бы лучше вернуться в собственную кровать. Мы можем попытаться сделать это в какое-нибудь другое время, моя любовь.
Эйлис медленно выпрямилась. Она видела, что Александр возбужден, и тем не менее он отсылал ее прочь даже без поцелуя. Неужели он думает, что она должна оправляться от родов и лихорадки вечно? Ее уязвило, что он не показал столь же большого желания, как у нее, побыть какое-то время вместе. Она решила, что не будет ждать, пока он начнет предпринимать какие-то действия, и возьмет инициативу на себя. Эйлис осторожно освободилась от ночной рубашки и аккуратно уложила ее на табурет около кровати. Потом с куда меньшей обстоятельностью протянула руку и сорвала с Александра простыню.
Александр от удивления сел на кровати.
– Что ты делаешь, сумасшедшая? Иисус! – Замолчав, он жадно оглядел ее всю.
Ее густые волосы почти не скрывали приглашающей наготы.
– Я сказала, что хочу немного поговорить, – произнесла Эйлис.
– Поговорить?
– Ты дал петуха. – Эйлис не смогла удержаться от того, чтобы не хихикнуть, услышав такой звук от столь сильного и красивого мужчины.
– Я не дал петуха, – буркнул Александр. – Верни простыню на место.
– Нет. – Эйлис быстро забралась на кровать.
– Эйлис! – Наконец Александр понял, что жена появилась здесь не ради разговоров.
Вид стройного тела Александра, крепкого и красивого, вызвал в Эйлис сильнейшее желание. Она знала, что его смущение вызвано ее напористостью, но Александр выглядел восхитительно. Она взяла в ладони его лицо и поцеловала.
– Ты еще очень слаба, – запротестовал он хриплым голосом. – Ты совсем недавно родила ребенка.
– Ребенку уже два месяца.
– Лихорадка оставила тебя лишь недавно. – Он сам удивился, зачем столь яростно спорит с ней.
– Недавно? Она кончилась месяц назад. Я в добром здравии. Приготовьтесь, Александр Макдаб, – томно произнесла она.
– Приготовиться? К чему? – смущенно спросил он, когда она завела его руку ему за голову и пригвоздила к изголовью своей маленькой рукой. Он мог бы с легкостью высвободиться, но не сделал ни малейшей попытки, терпеливо ожидая ее ответа и теряясь в догадках, что именно она собирается с ним делать.
В голосе Эйлис была соблазнительная смесь страсти и смеха.
– К тому, что ты станешь первым мужчиной во всей Шотландии, которого силой взяла отчаявшаяся женщина.
Александр рассмеялся, но как только Эйлис снова опустилась на него, смех замер в его груди. Ее наступательная игра и его твердое мнение, что воздержание надо продлить, боролись друг с другом. Он не мог бы сказать точно, кто взял инициативу в их яростных занятиях любовью, но скоро они пережили и экстаз, и освобождение. Он крепко держал ее в объятиях и не сдерживал свою страсть.
– Я действительно чувствую себя так, словно меня изнасиловали, – пробормотал он, набрасывая простыню на их насытившиеся тела.
– Неужели? – Эйлис прильнула ближе и потерлась щекой о его твердую и теплую грудь.
– Да. В следующий раз тебе придется приложить больше усилий. – В его голосе слышался смех.
– Ну, боюсь, что есть цена за такое изнасилование, и ее ты, возможно, не захочешь платить.
– Вот как? И что это за цена? – Александр медленно провел пальцами по своим растрепавшимся волосам, пытаясь их собрать.
– Три или больше месяцев в твоей постели.
– Так долго ты будешь утолять свой голод?
– Нет. Столько времени мне понадобится, чтобы я сошла с ума и осмелела для подобных вещей. – Она рассмеялась.
– Я сам немного схожу с ума, – пробормотал Александр.
– Думаю, ты ведешь себя несколько странно…
– Как и ты сейчас.
– Да, как я. Я не думала, что ты способен обнаженной женщине сказать, чтобы она оделась.
Александр рассмеялся, а потом повернулся на кровати к Эйлис так, чтобы оказаться к ней лицом.
– Не могу такого припомнить. Я определенно не говорил тебе, что когда впервые тебя увидел, то положил на тебя глаз. Волосы цвета эбенового дерева и кожа цвета золота, – пробормотал он. – Цвет ночи и теплый солнечный восход.
– Твое описание моей скромной внешности выглядит как благословение. – Эйлис слегка зарделась от такой мягкой лести.
– Маленькая Эйлис, твоя внешность не такая уж и скромная. Ты придавала слишком много значения словам дураков. Я не стал бы давать свою фамилию кому попало. Особенно уродливой женщине. А ты рождаешь во мне огонь каждый раз, когда я смотрю на тебя. – Он нежно поцеловал ее. – Испанские женщины, должно быть, очень привлекательны, – произнес он, слегка улыбаясь от того, что она затаила дыхание после его поцелуя. – Да, и шотландские девушки могут быть очень красивы. Ты получила лучшее от крови тех и других. Как забавно ты краснеешь, когда слушаешь лесть, дорогая. – Он провел по ее алой щеке пальцами.