– Я только что поняла, в каком дурном свете выставляет меня арест Майка, – вздохнула Мерси. – Тот факт, что верила в этого человека, вероятно, любила его. Доверяла ему. Какая жуткая ошибка! Такой, как я, нельзя особенно доверять. Нельзя поручать руководство группой или отделом.
Саморра поглядел на нее и мягко произнес:
– Подумай, в каком свете окажешься, если Майк невиновен.
– Я не сосредоточивалась на этой мысли. Иначе бы не отправилась к Брайтону с той гильзой. Эта мысль улетучилась, когда я выяснила, что гильза, которую мы нашли в доме Уиттакер, выброшена из пистолета Майка.
Саморра покачал головой:
– Мы никогда не узнаем, из какого пистолета выпущена пуля, убившая Уиттакер.
– Пол, нет почти никаких сомнений. Найденная в доме гильза выброшена из пистолета, который носит только обвиняемый. Глушитель. Мотив. Возможность. Множество улик. Нет только видеозаписи. Думаешь, присяжные оправдают его?
– Нет. Но я говорю не о присяжных. Я веду речь о том, кто убил Обри Уиттакер.
– Тогда к чему мы приходим? Пистолет принадлежит Майку, но стрелял из него не Майк?
– Именно. Ты увезла пистолет на час. Очевидно, кто-то увез его на два часа. Или кто-то застрелил Обри из другого оружия. Человек, надеявшийся, что пуля вылетит в застекленную дверь, и собиравшийся извлечь ее из штукатурки, если такого не случится. Этим можно объяснить те десять минут, в течение которых он находился в доме, – не сразу обнаружил отверстие в стекле. Или, может, дело обстояло таким образом: кто-то взял пистолет, как ты, сделал выстрел в укромном месте и забрал гильзу.
– А потом положил ее в цветочную вазу в доме Обри Уиттакер? Кто?
Саморра пожал плечами, Мерси не могла понять, неуверенность это или раздражение.
– По этому поводу вчера кто-то пошутил. Я не должен был слышать той шутки. Было сказано: уж не Мерси ли Рейборн убила девицу – она знала, что Майк втрескался в проститутку?
Мерси обратила на него долгий, суровый взгляд:
– Шутка злобная. Зачем ты передаешь ее мне?
– Чтобы ты знала, с чем сталкиваешься. Я – всегда на твоей стороне.
Мерси ответила на звонок сотового телефона. Звонил Брайтон.
– Час назад мы арестовали Майка, – негромко сообщил он. – Ему предъявят обвинения в фальсификации улик, препятствовании применению закона и убийстве. Объявлено об этом будет завтра утром. Пресс-конференцию будем вести Гландис и я. Тебе здесь лучше не появляться. Дело я передаю Уилеру и Тигу. Сотрудничай с ними, Рейборн. Мы получили ордер, поэтому помоги им с обыском.
Мерси казалось, что у нее пропал голос.
– Непременно, – наконец еле слышно произнесла она.
– Ты поступила правильно. И я знаю, что это самый важный поступок в твоей жизни. Со временем он благоприятно повлияет на твою карьеру. А до тех пор держись. Это приказ.
– Слушаюсь, сэр.
Когда она закончила разговор, Саморра смотрел в окно.
– Мы арестовали Майка, – сказал он.
– Да.
Дождавшись десяти часов вечера, Мерси отправилась повидать Майка. Ей пришлось обращаться к Брайтону, чтобы получить допуск в тюрьму. Он возражал, но она настояла.
В этот поздний час в тюрьме было почти тихо, но Мерси увидела, что охрана усилена – у входа в предохранительный блок стояло двое охранников вместо обычно одного. Благодаря звонку Брайтона они пропустили ее словно важную персону. «Через день-другой, – подумала Мерси, – все узнают, как возникло дело против Майка. Тогда посмотришь, как рядовые станут относиться к тебе».
Для охранника, следящего, чтобы не произошло самоубийств, в коридоре были поставлены стол и кресло. Он жевал жвачку и читал книгу в бумажной обложке.
Майк лежал на койке, в той же одежде, в которой она последний раз его видела, в наручниках, глядя в потолок. Когда Мерси подошла к решетке, он повернулся к ней.
На человеческом лице могут появляться тысячи выражений, но такого, с каким смотрел на нее Майк, Мерси еще не видела. В нем были поражение и гордость, настороженность и покорность, страх и торжество. Но прежде всего разочарование.
– Майк.
Он уставился на нее и произнес:
– Привет.
– Привет.
Мерси слышала металлический лязг, хлопанье, бряцание и мужские голоса. Это походило на фонограмму для ада, звучащую издали.
Майк опустил ноги с койки и сел. У него не было шнурков в ботинках, брючного ремня, галстука. Он поднял сомкнутые наручниками руки:
– Мне придется проглотить свой язык.
– Не надо.
– Верно. Он мне понадобится, чтобы защищать себя.
– Ты нанял Боба Рула?
– Он ухватился за такую возможность. Невиновный клиент. Громкая известность. Или станет громкой завтра к полудню.
Мерси смотрела на него, слушала его голос, понимала слова, но не знала, что сказать. Она снова ощутила себя словно в туннеле в скоростном поезде, где все расплывается перед глазами.
Майк наблюдал за ней, глаза под белокурым локоном смотрели сурово, губы были плотно сжаты, их уголки загибались вниз.
– Я запрещаю тебе спрашивать у меня что-либо об Обри Уиттакер.
– Согласна.
– Раньше ты ни на что не соглашалась. Надо бы мне почаще попадать в тюрьму. Зачем приехала? Поглазеть?
– Нет. Чтобы... повидать тебя.
– Из любопытства? Ты ищешь то, чего не замечала. То, что подсказало бы тебе, что я способен на нечто подобное. Полное раскрытие тайны. Думаешь, если так долго была слепа, теперь это должно быть заметно.
– Нет. Просто повидать тебя.
– Ну, вот и повидала.
– И узнать... могу ли чем-то тебе помочь.
Майк усмехнулся:
– Помочь мне?
– Да. Там Дэнни, Большой Пат и...
– Я позаботился о них. Я способен позаботиться о своей семье. Мне даже доставили обед сюда, потому что жратва, которую здесь подают, никуда не годится.
Мерси почувствовала, как вспыхнуло лицо от стыда и горечи. Ей захотелось бежать, бежать и бежать, никогда не возвращаться и не смотреть в глаза этому мужчине.
– Отлично. Тогда, значит, все.
Майк поднялся. Мерси видела, что его запястья покраснели от браслетов. Он держал их у подбородка, чтобы кровь отлила. Казалось, он молится.
– Подожди. Для тебя есть одно дело. Покорми собак. Я обо всем позаботился на ближайшие несколько дней, а про собак забыл.