– Я... да, конечно. Буду кормить. Пока тебе это нужно.
– Пользуйся своим ключом. Ты уже наверняка получила ордер на обыск, так что можешь заодно поискать улики, чтобы не ездить туда лишний раз.
– Теперь это дело Уилера и Тига.
– Нет. Оно наше, Мерси. Твое и мое.
* * *
У автостоянки Мерси увидела Линду Койнер, направлявшуюся к зданию тюрьмы. Линда шла целеустремленно, но не быстро, глядя прямо перед собой, на плече висела сумочка, в руке она держала белый бумажный пакет.
Мерси вошла в дом Майка, лишь лампочка над крыльцом освещала ей путь. Внутри, нашаривая выключатель, она ошутила знакомые запахи. Камин не горел, и в доме было холодно. Постояла, воображая себя здесь с Тимом-младшим, Майком и Дэнни, отчетливо вспоминая счастливый разговор их маленьких полусемей, почти слившихся в полную семью, и глубоко вздохнула, сознавая, сколь многое убил Майк вместе с Обри Уиттакер.
Мерси сняла ключ от псарни с крючка под одной из кухонных полок, где он висел вместе с кофейными кружками. Майк запирал вольеру с тех пор, как соседские ребята перелезли через забор и выпустили собак погулять. Полли ушла по каньону за две мили, прежде чем кто-то увидел ее и позвонил хозяину.
Снаружи затявкали ищейки, и Мерси послышались в их голосах скорбные ноты, но она понимала, что стремится к самоистязанию и постоянно чувствует вину.
– Привет, собачки, – негромко сказала она. – Привет. Майк не может накормить вас сегодня, так что еду подам я.
Она открыла ворота вольеры, выпустила Долли, Молли и Полли из клеток. Долли и Молли жили в одной, но Полли пришлось отвести отдельную. Собаки ворчали и терлись о ноги Мерси, глядели на нее с печальным, как ей казалось, выражением. Она опустилась на колени и приласкала их, почесала за ушами, погладила по мягким, лоснящимся шкурам.
Мерси собрала их миски. Собаки – Майк называл их Девочками – последовали за ней к ящику с едой, там она взяла старую жестяную банку из-под собачьего корма, к которой Майк припаял ручку, и отмерила им по порции. Дала понемногу добавки.
Заманив их обратно в клетки полными мисками, Мерси закрыла дверцы и захлопнула за собой ворота. Заперла их, отнесла ключ на место. Все это время она ощущала в горле большой, влажный ком, готовый лопнуть.
Знаменитая предательница, подумала она: вероломная Рейборн, лживая Рейборн, Рейборн и ее тридцать сребреников. А где, собственно, эта награда? Ее не найдешь в лицах людей, с которыми она работает. Она не оставила следа ни в ее записной книжке, ни в улыбке, ни в душе. «Ее нигде нет, – подумала она, – потому что сделала это я не ради награды. Я поступила правильно». Правильно. Мерси начинала ненавидеть это слово.
Через несколько минут она ехала обратно по темному каньону, опустив правую руку за спинку сиденья. Вершины деревьев купались в серебристом свете, ветви были голыми, неподвижными. Звезды ярко сияли на безоблачном небе. Человек на луне смотрел на Мерси так, будто ее следовало повесить за измену, и она почти искренне соглашалась с ним.
Мерси положила на руль правую руку и приказала себе не раскисать. Теперь было труднее собрать свою волю, заставить себя поверить в то, во что хотелось, навязать волю миру. Раньше это было легко, но тогда она была моложе и глупее.
Мерси опустила стекло и ощутила на лице холодный ветер. Она вела машину на скорости восемьдесят миль в час, когда подъехала к автомагистрали между штатами.
* * *
Когда Мерси вернулась домой, Кларк смотрел телевизор. Он осторожно взглянул на дочь, входящую в гостиную с большой порцией шотландского виски со льдом. Услышав об аресте Майка, Кларк побледнел. Быстро согласился пропустить игру в покер, присмотреть за Тимом-младшим, хотя оба понимали – без слов, – как нелегко было бы Кларку сидеть за ломберным столом с Большим Патом.
– Господи! – негромко произнесла Мерси, подалась вперед и отхлебнула крепкой жидкости. – Папа, неужели я составила это дело? Я действовала по правилам. Выполняла свою работу. И оно привело меня к Майку. Как ни старалась я повернуть его ход, оно постоянно возвращало меня к нему. Я сделала то, чего не следовало, – пошла к нему, отперла дверь своим ключом и провела обыск. Отыскала угрожающие письма, которые писала та девица. Окровавленные сапоги в чулане с таким же отпечатком подошвы, как у убийцы. Глушитель, подходящий к стволу сорок пятого калибра. Даже выстрелила из его пистолета, чтобы сравнить гильзу с найденной на месте преступления: все совпало. Я искала что-нибудь, указывающее, что ошибаюсь. Но только лишь... погубила Майка.
– Майка погубил Майк.
Мерси сделала еще глоток и выпрямилась.
– Теперь мы делаем свое дело, а Майк свое. Сегодня под вечер мы получили ордер, так что судья покрыл мое... чрезмерное усердие. Никто не догадается, какая я двуличная стерва, если только все уже не знают этого.
– Мерси, твое расследование привело к аресту. Кто же двуличный?
– Да, но...
– Сейчас не время снова мучить себя, девочка. Нужно держать голову высоко и отражать удары. Ты станешь их получать. Но ты сделала то, что было правильно и трудно. Ты могла бы скрыть факты, и никто никогда не узнал бы правды.
Мерси кивнула. Слова Кларка, казалось, отскакивали от нее, словно она была сделана из какого-то материала, который ничто не может пробить.
– Знаешь, что я все время рисую в воображении? Себя. Приходящую на работу в тот день, когда все поймут, что это я отправила Майка Макнелли за решетку. Папа, я не могу отважиться на это. Идти по коридору к комнате детективов, когда все в управлении ненавидят меня до печенок. Как я буду работать дальше? Как мне заниматься своим делом?
– Найдешь способ.
Мерси посмотрела на отца, понимая, что его безоговорочная любовь сродни той, какую она питает к Тиму. Эта любовь прекрасна, может быть, самое прекрасное из того, что Мерси видела на свете, но она способна затмевать разум у людей.
– Найду, – негромко сказала она.
– Я в этом уверен.
– Рассказать, чего я хочу? Свернуться в клубок под одеялом и превратиться в личинку или куколку или во что там превращаются гусеницы. Потом вывестись из нее ангелом. Но ангелом с пистолетом. Тогда бы я смогла летать, ловить подонков, и все мои дела были бы безупречны. Мне бы не пришлось входить в управление, видеть две тысячи служащих, считающих, что я предала их, желающих видеть мое сердце на блюде.
Какой вывод сделала бы Джоан Кэш из этой маленькой речи?
Кларк усмехнулся:
– Ангел с пистолетом. Нет. Ты очень быстро и сильно заскучала бы по сыну. А я по тебе. Мне хочется иметь дочь, а не ангела.
– Ну вот, она у тебя есть.
Мерси поднялась, ноги были тяжелыми, голова болела, сердце билось медленно, с трудом, словно против ее воли. Посреди комнаты она остановилась и взглянула на отца: