Мерси почувствовала, как кровь бросилась в лицо и часто забилось сердце.

– А он при чем?

Брайтон усмехнулся и усадил Тима лицом к себе.

– Тим, твой дедушка десять лет платил за хранение улик по делу Бейли. Двадцать восемь долларов в месяц наличными. Он помогал мне, Тим. Помогал старому другу оставаться поверх дерьма, в котором нам всем приходится жить изо дня в день. Вот как поступаем мы, полицейские. Но ты можешь, Тим, если захочешь, выставить своего старого дедушку соучастником заговора. Он принимал в нем участие. Если это станет известно, он пострадает. Но он поступил правильно. Он понимал разницу между поведением такого ребенка, как ты, и поведением мужчины.

Брайтон взглянул на Мерси, его взгляд был колючим, холодным.

– Джим убил ту шлюху, защищая себя и своих друзей. Мы покрывали это преступление ради блага управления, сержант. Покрывали, чтобы я поднялся туда, куда мне было нужно, а Фрэнк Стиллс попал в совет наблюдателей. Чтобы держать этот округ в порядке. Чтобы в нем было хорошо жить и растить таких детей, как ты.

– Брайтон, не вините моего сына в своих преступлениях. Это отвратительно. По-вашему, со всем можно обходиться как вздумается, так ведь? С законом. С друзьями. С женщинами. Кого Оуэн и Микс привлекли, чтобы избить Хессе Акуну?

– Нескольких молодых полицейских из Лос-Анджелеса. Мы узнали об этой договоренности из магнитофонной записи, воспользовались ею, чтобы открыть опорный пункт, в котором очень нуждались. И добились, чтобы Стиллс занял место Микса в совете. Какое теперь это имеет значение?

Брайтон встал, держа в руках Тима. Протянул ребенка Мерси, та взяла его.

– Соверши правильный поступок ради этого малыша. Он тебя за него не поблагодарит. Никогда не узнает о нем. Но ты будешь знать. Добро пожаловать в этот мир, Рейборн. Он суров. Время от времени ты получаешь возможность сделать что-нибудь хорошее. Воспользуйся ею.

Брайтон коснулся щеки Тима, кивнул Мерси и удалился.

Мерси обошла маленький коттедж с колотящимся сердцем и мрачным предчувствием бессонницы. Позвонила Саморре третий раз за этот день – включился автоответчик. Ей удалось узнать номер телефона родителей Джанин. Они побеседовали с Мерси. Сказали, что Пол тепло о ней отзывался. Они не видели зятя и не говорили с ним после похорон дочери. С тех пор прошло больше недели. В тот день Пол выглядел ужасно, смотрел мимо всех, искал что-то взглядом и не мог найти. Он говорил, что уедет на время.

* * *

Мерси подъехала к дому Майка почти в семь часов и сидела в машине, пока не увидела, как он открыл парадную дверь. Собаки подняли лай. Вечер был безлунный, холодный, со множеством звезд на небе.

Майк стоял в дверном проеме. Свет позади него в доме казался единственным в каньоне Модеска, единственным оставшимся в мире. Тим сидел, склонив голову набок, с застегнутыми плечевыми лямками он походил на крохотного спускающегося парашютиста.

Мерси вышла из «импалы» и, ощущая боль в боку, зашагала по дорожке к двери. Остановилась на полпути и произнесла:

– Привет, Майк.

– Привет, Мерси.

Она уже решила не входить в дом, но злилась, что Майк не приглашал ее.

– Извини за то, что сделала. Я поступила дурно. Никогда не совершала худшего. Хотя, наверное, это не так.

Мерси услышала дрожь в своем голосе, почувствовала, как по щекам текут горячие слезы, но не выказала слабости. Для нее это было очень важно, хотя она не сумела бы объяснить почему.

– Но я сожалею, Майк. Просто... просто передать не могу, как сожалею, что заставила тебя пройти через все это.

Лица Майка нельзя было разглядеть, потому что он стоял спиной к свету.

– Принимаю твое извинение, – спокойно сказал он.

– И я... знаешь, ты был мне очень дорог, Майк. Дороже всех на свете, за исключением Тима-младшего и отца, но я всегда была... такой... бестолковой. Не могла примириться со смертью Хесса, отыгрывалась на тебе, хоть это бессмысленно. Но ты был хорошим другом и любовником, и я... никогда не собиралась причинить тебе никакого зла.

– Знаю.

Мерси не стала говорить Майку, что любит его, сознавая, что никогда не любила так, как ей бы хотелось. Эти слова – для того времени, которое еще не наступило и, возможно, никогда не наступит.

– Прости меня.

Майк долго молчал.

– Ладно.

– Искренне? Если я встану перед тобой на колени и попрошу извинения, коснешься ты моей головы и простишь меня?

Мерси подошла к двери и опустилась перед Майком на колени на холодном, твердом крыльце. Рана в боку отозвалась острой болью, нога стала горячей и одеревеневшей.

– Прости.

Она наблюдала, как из его ноздрей вырывается пар.

– Ты задешево продала меня, Мерси. Хуже всего то, что ты поверила обо мне самому худшему. Поверила, что я убил Обри Уиттакер.

– Прости меня и за это.

Майк закрыл дверь и запер ее. Мерси услышала, как позади подъехала машина, увидела, как свет фар залил фасад дома. С трудом поднялась, обрела равновесие, повернулась и сощурилась. Фары погасли, дверца открылась.

Через несколько секунд появилась Линда Койнер.

– Добрый вечер, – промолвила она и торопливо прошла мимо Мерси, словно спеша уйти.

Дверь распахнулась, чтобы принять Линду, потом закрылась снова. Щелкнул язычок замка.

Глава 34

Поздно вечером Мерси с отцом устроились около камина, близко к огню, чтобы согреть ноющие кости. С севера надвигалась еще одна буря, дождь часто и сильно барабанил по крыше. Кларк сидел в своем любимом кресле, не очень удобном при его большом росте, сложив руки на коленях, в его очках отражались язычки пламени.

С раннего детства Мерси видела его в этой позе: он сидел у огня, пока его жена суетилась и вела разговор, который был ему неинтересен. Кларк спокойно отвечал и старался избегать споров. И хотя его черные волосы поредели и поседели, а прямой корпус ссутулился и обмяк, он все так же любил огонь, пристально смотрел на него, словно языки пламени могли дать ему те ответы, которых не давала жизнь.

– Папа, ты знал, за что платишь двадцать восемь долларов в месяц?

Кларк перевел взгляд на дочь, но ничего не сказал. Мерси подумала: «Заменяю мать, пытаюсь втянуть его в разговор, которого он не хочет вести. Нелегкая задача».

– Я прочла предсмертное письмо Джима О'Брайена своему сыну, – продолжила она. – Он обстоятельно все описал. Как приятель Билла Оуэна и Ралфа Микса, Чак Брайтон предложил ему заставить Патти Бейли умолкнуть навсегда. Потерпев неудачу, он попросил Большого Пата пригрозить Джиму, что они донесут жене о его похождениях, если он не убьет Патти. И это сработаю. Но Брайтон и Большой Пат не уничтожили улики с места преступления, как обещали. Они сохранили их, использовали для угроз Миксу и Оуэну. У Брайтона была пленка с записями их разговоров с Патти Бейли об организации избиения Акуны. Этого, видимо, оказалось достаточно. Но О'Брайен угрожал разоблачить их, заставить обоих уйти в отставку. Брайтону это оказалось на руку. Одним из условий сделки было, что Оуэн поддержит его как преемника. Вэнс Патнем, временный шериф, не был игроком.