– Никаких, сэр. Он любил женщин, а не девочек.
Сделав последнюю пометку, Стив закрыл блокнот.
– Джо, к этому делу будут привлечены не только сотрудники из управления шерифа, но, если понадобится, и местная полиция. Мне хочется, чтобы ты понял: мы здесь, чтобы помочь, а не ради славы.
– Я понимаю.
– Но я собираюсь освободить эту девчонку. Моя задача – вернуть ее домой, причем невредимой. И меня ничто не остановит. Я сделаю все, что в моих силах.
– Похоже, вы предупреждаете меня. Но я не понял, о чем именно.
Марчант привстал со стула и улыбнулся. Он был высокий, но слегка сутулился, словно пытаясь скрыть свой рост.
– Я хочу сказать, что ценю твою помощь и я на твоей стороне. Как и две сотни наших сотрудников. Расследование убийства поручено Берчу. И это неплохо. Он немного... перестраховывается. Но я хочу, чтобы ты знал, – мы всегда готовы поддержать тебя.
* * *
Спустя полчаса я уже рассказывал Рику Берчу то же самое, что раньше сообщил Марчанту. Но ничего лишнего. Ни слова о своей матери, подруге Уилла и его тревожном настроении в тот вечер. Возможно, тем самым я хотел скрыть часть его интимной жизни. А может, просто соблюдал договоренность по взаимным интересам, хотя в самые интимные стороны своей деятельности он меня, как выяснилось, не посвящал.
Когда Берч наконец закончил допрос, мне казалось, что я изложил свою историю всем представителям правоохранительных органов округа Ориндж.
* * *
– Алекс Блейзек? – с невинным видом переспросил Сэмми Нгуен. – А почему ты решил, что я его знаю?
– Вы оба занимаетесь торговлей оружием.
– Сейчас я уже отошел от этого. Но мой бизнес был абсолютно законным. А вот он был готов продать автоматы даже грудным младенцам, лишь бы заплатили. У него был меч, который Гитлер подарил Герингу, а раньше он принадлежал Наполеону. Эта штука стоит около миллиона баксов.
– Ты хорошо его знаешь?
Надев очки, он взглянул на меня:
– Джо, чего тебе здесь надо? Ты ведь временно в отпуске. Такая тяжелая утрата, да еще сам замешан в перестрелке, и все такое.
– Расскажи мне об Алексе.
– У тебя отличная шляпа, Джо. Закрывает часть лица.
– Давай, Сэмми. Помоги мне.
В полдень в блоке "Ж" наступила самая дремотная пора. После ленча заключенные были расслаблены, добродушны и на время примолкли, подремывая или читая. Но часам к трем они снова активизировались.
Сэмми валялся на лежанке, разглядывая фотографию своей Бернадетт.
– Его кличут Бешеным Алексом, потому что он чокнутый. А чокнутые меня раздражают, Джо. Это очень мешает делу.
– Если бы он тебе понадобился, где бы ты его стал искать?
Он взглянул на меня так, словно мой вопрос и вправду заинтересовал его.
– Прошлым вечером я видел новости по ТВ. Любопытно – похитили его сестру, а ты ищешь его?
– Именно.
– Тогда, похоже, он ее и украл.
Некоторые зеки очень быстро стыкуют факты. Узнав одно, сразу делают верные выводы.
– Я сомневаюсь. У него сейчас наклевывается приличная сделка. – Мне хотелось перевести внимание Сэмми на то, что Алекс – опасный конкурент.
– И кто же покупатель?
– Некто из твоих клиентов.
– Наверное, какой-нибудь богач с побережья. Заказал розовые нунчаки, чтобы посмешить своих дружков. Такие сделки Бешеному Алексу лучше всего удаются.
– Нет, речь идет о пистолетах новой модели, малого калибра и со сбитыми номерами.
Сэмми задумался. Возможно, он сам занимался чем-либо подобным и ему захотелось перехватить сделку.
– Как мне его разыскать, Сэмми?
– Ты просишь меня рассказать о бывшем коллеге по бизнесу, а я до сих пор не получил свою крысоловку.
– Попробуй эту.
Я вытащил из кармана куртки крысоловку и через решетку протянул ее Сэмми. В этой конструкции для ловли применялась липкая масса, которая обездвиживала животных, и грызуны погибали. Это – один из инструментов, позволяющий нам управлять ситуацией в тюрьме. Сэмми привстал с кровати и подошел к решетке.
– Это не то, что мне надо. Мне нужна ловушка старой системы, которая переламывает им шеи.
– Ты не уточнял. И это единственная модель, которой разрешено пользоваться в камере.
Он уставился на меня темными глазами. Прикидывая и оценивая.
– Как ты знаешь, я переговорил с некоторыми людьми по телефону, но мне ничего не удалось раскопать об этой девчонке. Возможно, ты уже узнал что хотелось из вчерашней пресс-конференции.
– Мне надо ее отыскать.
– Отсюда я это сделать не могу.
– Выходит, я зря потратился на эту крысоловку.
– Джо, я никогда не делаю таких вещей. Когда я обещаю что-либо сделать, я делаю. Ты понимаешь – в пределах своих возможностей. Девчонку похитили, и ФБР ничего не может сделать, а я, выходит, смогу? Нет. По крайней мере не отсюда. Может, я и сумею выйти на ее брата. Я знаком с людьми, которые знают Алекса.
– Буду признателен за помощь.
Сэмми присел на кровать, держа в руках крысоловку и поглядывая на меня с сочувствием.
– Очень грустно, когда умирает отец. Моего убили в Сан-Хосе, когда мне было одиннадцать. Ты знал об этом?
– Да.
– Его застрелили, когда он закрывал свой ночной клуб.
– Ограбление.
– Они забрали всю вечернюю выручку – восемьсот долларов и сорок восемь центов. Эти сорок восемь центов взбесили меня.
Я читал его дело и доклад психиатра из клиники округа, в котором упоминалась и смерть отца.
Меня заинтересовала версия Сэмми о том, что случилось дальше. Я узнал об этом, пробравшись по секретному тоннелю в блоке "Д" к стене камеры одного из подручных Сэмми и подслушав его разговор. Все прослушивалось через вентиляционные отверстия. Нас, помощников шерифа, поощряют за сбор информации о заключенных любыми средствами, и одно из таких средств – этот тоннель. Другой способ – скрытно катиться на роликовой тележке по проходу между блоками в старой части тюрьмы. До уровня пояса этот коридор для охранников выложен бетоном, а выше сделан из плексигласа. Когда вы появляетесь в коридоре, обитатель первой камеры криком предупреждает остальных: "Он идет!", и тут же все зеки бросают свои занятия. Но если тихо ехать на тележке, тебя не видно и ты можешь останавливаться, заглядывать через бетонную стену и шпионить за заключенными. Между собой мы называем это занятие "катание на санках".
Последние добытые этим путем сведения я сопоставил с тем, что узнал от судебного психиатра, который читал письма Сэмми, предназначенные тогда еще тринадцатилетней Бернадетт, но так и не отправленные.