— Ладно, — решился я. — Только, Мириам, — счел необходимым предупредить ее, — имей в виду, что я тебя пожалел, отпустил. И Аллах будет тобой недоволен, если ты меня за это подведешь под «серборез».
Не думаю, что девушка была такой замечательной артисткой. Не хотелось в это верить. Но только она уставилась на меня удивленно:
— А что такое «серборез»?
Ладно, юная наивная душа, не буду тебя в этом вопросе просвещать.
— Не знаешь? Ну и ладно, просто к слову пришлось… Так где твои братья?
Мириам с готовностью подскочила:
— Пошли, они тебя уже давно ждут!
Вариантов для того, чтобы уклониться под благовидным предлогом, больше не было. Приходилось соглашаться.
— Ну что ж, пошли!
Я тоже поднялся и мы вместе направились к выходу из бревенчатого бункера.
5
Право же, если бы наши ребята знали, что так близко от нашего положая притаились муслики, тем точно не поздоровилось бы.
Трое мужчин, которых Мириам назвала своими братьями, находились едва ли не на расстоянии броска ручной гранаты. Они терпеливо сидели в небольшой промоине, которая обещала со временем стать настоящим полноправным оврагом, притоком той самой лощины, которую мы с Радомиром именуем «тропой № 3». В том, что эти трое мужчин между собой и в самом деле были братьями, не было сомнения, настолько они походили друг на друга. Да и с Мириам у них было определенное сходство, хотя бы уже в светлых зеленых глазах.
…Когда мы с Мириам нырнули в промоину, они все трое поднялись. Стояли, сильные, сумрачные, обвешанные оружием, двое бородатых и один, младший, только с мягкими еще усами — стояли и глядели на меня. Я тоже не стал лезть к ним с объятиями, тоже просто глядел, ничего не говоря.
— А ты смелый человек, Прсвет, — вместо приветствия констатировал старший из братьев.
Быть может, он это сказал только для того, чтобы что-то сказать, как-то начать разговор. А, может, они тут между собой спорили, решусь ли я один прийти на встречу с ними.
Знал бы он, насколько в этот момент я был напряжен внутри, насколько боялся их, наверное, и не сказал бы этих слов. А впрочем, нет, наверное, все равно сказал бы. Ведь смелый человек не тот, который ничего не боится, а тот, кто может свой страх преодолеть. Так что под данное определение смелости я вполне подпадаю.
Скромный ты мой, — нервно хихикнул внутренний голос. — Какой есть, — не стал я отказываться.
Только теперь старший шагнул ко мне и протянул руку. Я без колебаний пожал ее. В конце концов, пусть мы и враги, мы солдаты, а солдаты должны уважать противника. А рукопожатие испокон веков было свидетельством того, что ты не имеешь задних мыслей… Ладно еще, что они не полезли целоваться, как принято у мусульман — тут я точно воздержался бы. Разве что с Мириам…
Потянули руки для пожатия и двое других. Потом расселись. Братья по-восточному, на корточки, я просто на землю. Мириам отошла в сторону.
— Прсвет, ты и в самом деле рус?
— А что, есть основания в этом сомневаться? — удивился я вопросу.
Старший из братьев покачал головой:
— Нет. Просто я давно хотел поговорить с русским. А тут еще так получилось…
Он слегка качнул головой в сторону, куда ушла Мириам. Однако он говорить не спешил, смотрел на меня молча, будто оценивающе. Ох уж эти мне восточные церемонии…
— Тебя как зовут? — спросил мой собеседник.
— Константин, — не стал я скрывать. Однако счел, что это имя может оказаться для них труднопроизносимым, а потому добавил: — Костя.
— А меня называй Мюрид, — с подчеркнутым достоинством представился старший из братьев.
Я не счел нужным скрыть ухмылку. Потому что слово «мюрид» — это не имя. В крайнем случае оно еще может потянуть на прозвище. А вообще-то мюриды — это воины ислама.
Ладно, хочешь быть Мюридом — будь им. Почти по Козьме Пруткову.
— Протокольную часть церемонии будем считать законченной, — предложил я. — Давайте переходить к основной. Вы согласны?
Братья переглянулись. Может быть, они просто не поняли моей тирады. После некоторой паузы опять заговорил старший, Мюрид.
— Скажи честно, Прсвет, почему ты так поступил с нашей сестрой?
Я снова усмехнулся:
— А вас что-то не устраивает?
Мюрид шутки не принял.
— Нас все устраивает, Костя. Мы тебе очень благодарны. Но я не могу понять твой поступок, и потому мы здесь.
Наверное, самое трудное объяснять то, что для тебя является абсолютно очевидным. Или когда пытаешься объяснить, какими мотивами руководствовался, совершая благородный поступок.
Ну не рассказывать же им, что было бы с их красавицей-сестрой, если бы она попала в руки контрразведки! Слов нет, сербы далеко не столь жестоки и безжалостны к пленным, как мусульмане, но и их рыцарями без страха и упрека, воюющими в белых перчатках, тоже никак не назовешь. Война, особенно гражданская — штука жестокая, она не предполагает наличие места для сантиментов.
— И только чтобы задать мне этот вопрос, вы сюда пришли и пригласили меня?
Братья снова, уже в который раз, обменялись взглядами. Складывалось впечатление, что они до конца до сих пор не уверены, что совершают правильный поступок, общаясь со мной.
— Нет, не только, — ответил Мюрид. — Но и это тоже хотелось бы знать.
— Тогда давайте сразу переходить к следующему вопросу, — решительно сказал я.
Он удивился:
— Но почему?
Ну что тут ему объяснишь?
— Потому что я не могу ответить на этот вопрос, — слегка раздраженно ответил я. — Потому что у нас есть поговорка: у войны не женское лицо. Потому что я не мог просто так зарезать девочку. Потому что вы поступили… — я запнулся, чуть было не ляпнув «по-свински», однако успел сообразить, что для мусульманина сравнение его с нечистым животным будет жесточайшим оскорбление, а потому поправился. — Вы поступили некрасиво, заставив сестру воевать и подвергая ее опасностям…
Во время моей небольшой речи они все трое молчали. Только теперь Мюрид сказал сумрачно:
— Ее никто не заставлял. Она сама…
— Знаешь, Мюрид, мне, по большому счету, все равно, сама она пошла воевать или вы ее послали, — перебил я. — Это ваше дело. Но только если бы у меня была сестра, я постарался бы уберечь ее от опасностей.
— А ты женат, Костя?
Вопрос прозвучал совершенно неожиданно.
— Нет. А что?
— Просто спрашиваю, — неискренне ответил Мюрид. — А сам ты откуда? Где живешь в России?
Ага, сейчас все брошу и начну тебе рассказывать про все свои проблемы!