— Не дождешься! Разве что в женский начнут в отпуск отправлять, так тогда я с превеликим моим удовольствием…
— Я те дам, в женский!.. Кастрирую!..
— Не кастрируешь! — Константин старался, чтобы его смех был не слишком громким. — Потому что я тебе тогда на фиг буду не нужен.
Сон слетел окончательно. Калюжный открыл глаза. И повернулся, потянулся к женщине. Она с готовностью подалась ему навстречу.
В самом деле, о какой душе можно думать, когда у тебя в объятиях такое чудесное тело?..
Калюжный нежно поцеловал Ольгу, потом чуть отстранился, откровенно любуясь, оглядел ее всю, демонстративно задерживая глаза на самых интимных местах. Женщина, польщенная, этот желанно-бесстыжий взгляд не выдержала, закрылась ладошкой.
— Глаза застегни, кобеляка, — счастливо смеялась она.
— Как же ты хороша! — восхищенно проговорил Константин. — Какое у тебя тельце, какая кожа, какие сисечки!.. Прелесть ты моя прелестная, чудо ты мое чудесное!..
Он опустил голову, нежно забрал губами ее грудь, лаская, теребил языком с готовностью набухший сосочек… Ольга сладостно стонала…
— Знаешь, если бы я был женщиной, точно был бы лесбиянкой, — проговорил мужчина, на миг оторвавшись от столь приятного занятия.
Женщина даже опешила от такого признания.
— У тебя что, не все в порядке с ориентацией? — хохотнула она. — Так я вроде не замечала…
— Да нет, я о том, насколько женское тело прекраснее и совершеннее, чем мужское, — пояснил Константин, продолжая ласкать подругу. — Как вот это все, — он легко и нежно провел ладонью по ее телу от ключиц до колен — докуда рука достала, — можно не любить.
— Не надо, оставайся мужчиной, — она уже мелко вздрагивала от его ласк. — Мне здесь сейчас только еще одной женщины не хватает…
— Нет, я точно лесбиян, — вспомнил расхожую шутку Калюжный. — Вокруг столько красивых мужчин, а меня все на женщин тянет…
— Я тебе дам, на женщин…
Тут-то и зазвенел телефон.
— А, черт!..
Константин высвободился из обнимавших его, ставших вдруг очень цепкими, рук, поднялся, сунул ноги в тапки. Ольга ничего не сказала, только смотрела на его торс с широкими плечами и узкими бедрами. Это ему-то о несовершенстве мужской фигуры говорить, — подумала мимоходом… Естественно, она предпочла бы, чтобы Калюжный трубку вовсе не снимал — мало ли где он может сейчас находиться… Но понимала, что предлагать ему так поступить — бесполезно. Слишком хорошо она его узнала за время знакомства.
— Да, слушаю.
— Костя?
— Ну а кто же еще?
— Да мало ли… Это Игорь.
Какой Игорь? — едва не спросил Калюжный. Однако тут же сообразил: это Бакаев из контрразведки! Но как тот мог узнать, где его отыскать? Впрочем, Моздок город небольшой, авиабаза вообще у всех на виду, все всем про всех известно, так что найти его вряд ли так уж трудно.
— Ну ты, чекист хренов, — хмыкнул Константин. — Как ты меня тут нашел?
— Да о твоем гнездышке весь аэродром знает, — в тон отозвался Бакаев. — Конспиратор из тебя… Слушай, Костя, сюда. Есть одно дело в развитие нашего с тобой разговора. Сообразил?.. Если хочешь слетать, через тридцать минут ты должен быть на КП. Но это не обязательно, на твое усмотрение — может кто-то другой…
— Другой?.. Хрен ему по всей морде! Выезжаю!
— Тогда жду.
Слов нет, ехать не хотелось. Да только не ехать невозможно. Если намечается интересный вылет, да еще, как намекнул Игорь, «в развитие разговора»… Нет, такое Калюжный никому уступать не хотел.
Ребят жалко, придется будить. Ну да только тут уж ничего не поделаешь — не в одиночку же, в самом деле, лететь!.. Правда, им лучше пока не говорить, что это он сам напросился.
…А ведь знал Калюжный, знал старую фронтовую заповедь: сам на боевые не напрашивайся!..
Константин быстро набрал номер.
— Санек, — попросил он дежурного. — Это Калюжный. Поднимай моих орлов, пусть готовят машину. Я выезжаю, скоро буду…
— Все-то тебе неймется, — зевнул в ответ дежурный. — Ни себе, ни другим покоя не даешь…
И вот теперь они мчались в вертолете навстречу разгорающейся заре.
Вершины тянувшегося справа хребта уже вовсю полыхали, освещенные лучами солнца, готового вот-вот подняться из-за горизонта. В долине тоже уже заметно посветлело, все отчетливее стали проступать детали поверхности.
В горах вообще светает быстро. Равно как и темнеет. Здесь не бывает долгих сумерек.
…Калюжный вызвал базу.
— На подлете, — сообщил он.
— Отлично. Вас ждут. Действуйте по плану.
Константин потянул ручку на себя и влево. Вертолет, заложив крутой вираж, пошел в сторону отчетливо проступившей сквозь тьму темного пятна «зеленки». Именно там должен был ждать их разведчик, которого необходимо забрать на борт и вывезти из Чечни. Кто он, когда и как сюда попал, какие документы вез, ничего этого вертолетчики не знали. Как не знали и о том, по какой причине возникла такая спешка с его эвакуацией.
— Где будем садиться? — демонстративно буднично спросил борттехник.
— Там в указанном квадрате уж очень приметная поляна должна быть. На нее, — отозвался Калюжный.
— Поляна… — ворчливо пробурчал правый. — Видно, это самое, светлая голова такое придумала!..
Он был прав. Вертолет, опустившийся на поляне, окруженной лесом, слишком уязвим. Любой, случайно оказавшийся поблизости вооруженный человек, легко и просто может подбить машину, оставаясь практически стопроцентно неуязвимым. По большому счету, в подобных случаях надо бы Калюжного с экипажем страховать парочкой «крокодилов», да только нынче решили, что лучше к данному полету не привлекать излишнего внимания. В самом деле, одно дело, если одиночный многоцелевой Ми-8 мало ли по какой надобности проскочит над территорией мятежной республики, и совсем иное, если он будет лететь в сопровождении откровенно боевых Ми-24.
— Так ведь мы там рассиживаться не собираемся, — тем не менее возразил Калюжный. И впрямь, чего тут мусолить тему, если начальники все решили без них? — Опустимся, заберем человека — и вперед! В смысле назад. Зато этот человек сейчас в лесу в безопасности, а так торчал бы на открытом месте, как кое-что в брачную ночь…
— Заботливый ты наш… — хмыкнул правый.
Константин ничего не ответил. Он понял, на что намекнул товарищ — на ночной внеплановый полет.
Поляна оказалась точно на том месте, где ей и полагалось быть согласно карте и инструкциям. Она и в самом деле была очень приметной, не ошибешься: почти идеально круглой, с пересекающей ее хордой дороги.
— Садимся! — буднично сказал Константин.