По корпусу вновь дробно простучали пули.
«Только б в баки не попали!» — успел подумать Калюжный.
И в этот момент правый пилот вдруг громко вскрикнул. Его тело на мгновение напряглось, вытянулось в струнку и в следующий миг расслабилось.
— Женька! — вскрикнул командир.
Однако тот уже ничего не слышал. Он упал лицом на приборную доску. Его подергивающаяся голова громко цепляла шлемом тумблеры, нажимала кнопки, дробила стекло приборов. В работе двигателей мгновенно что-то разладилось, их рев изменился, утратил привычную синхронность. Стрелки на приборах заметались вразнобой, на панели вспыхнуло сразу несколько индикаторов, показывающих, что часть систем вертолета вышла в опасные режимы.
В чем была причина этого — то ли пули таки задели какую жизненно важную систему, то ли правый пилот, рухнув на панель, что-то повредил — разбираться времени не было.
Калюжный протянул руку, откинул тело убитого товарища назад. Обагренный кровью шлем громко стукнулся о заднюю стенку. Правый пилот начал тяжело, медленно сползать с кресла в проход. Возможности разбираться, жив он или уже нет, не было.
— Готово, можно взлетать!.. — просунулся в кабину борттехник.
Он по инерции еще заканчивал фразу, когда увидел падающее между кресел тело. Инстинктивно попытался поддержать его, однако Калюжный уже взял шаг-газ на себя и вертолет резко потянуло вверх. Прапорщик не устоял, инерция повела его назад, в салон. Мертвый правый пилот навалился на Калюжного. Из-под белого, пробитого в двух местах, шлема на комбинезон командира густо закапала темная кровь.
— Ну, уроды!.. Щас я вам!..
Он чувствовал, что вертолет поднимается не так, как следует, что движки не тянут, что машина плохо слушается руля высоты, рыская по курсу и клюя носом по тангажу… Он знал, что необходимо срочно уносить отсюда ноги…
Однако удержаться не смог. Поднявшись метров на десять — точнее определить было трудно, так как высотомер показывал какую-то абсолютную ерунду — Константин развернул машину, чтобы влупить-таки по зарослям НУРами. Вертолет, словно не понимая, чего от него хотят, болтался из стороны в сторону, потому времени на маневр ушло куда больше, чем можно было себе позволить.
— Уходим! — поняв, что хочет сделать командир, взревел сзади прапорщик. — Не до них!..
Калюжный не ответил. Он уже положил палец на боевую кнопку, готовый выпустить по зарослям весь боекомплект…
И в этот миг прямо перед его лицом на остеклении кабины появилось несколько дырочек с мутно потрескавшимися краями. Константин почувствовал глухой удар в голову, от которого отдернулся назад и громко ударился шлемом о заднюю стенку кабины. Крепко сжимавшая рукоять шаг-газа рука рванула машину вверх.
Калюжный от двойного удара — пришедшейся в шлем пули в лоб и затылком о стену — сознания не потерял. Несмотря на контузию, он сразу оценил, что двигатели не работают и что вертолет, заваливаясь на левый борт, начинает падать.
— Отлетался, — негромко проговорил сам себе Константин.
Он как-то разом ухватил события прошедшей ночи. Мысли о том, куда девается душа после смерти; прохладная кожа Ольги; ни к чему не обязывающий, и тем не менее вырвавший его из женских объятий, звонок контрразведчика; откровенное недовольство невыспавшихся товарищей… По сути, он сам угробил своих боевых товарищей. О себе в этот миг не подумалось.
И мысль: нельзя самому напрашиваться на боевые! Нельзя! Старая фронтовая заповедь!..
— Полста-второй! — надрывалась рация. — Что там у вас? Почему не отвечаете? Почему молчите?
— Нам полный звездец, — спокойно доложил Калюжный в микрофон, совсем не будучи уверенным, что его кто-нибудь слышит. — Подбит, падаем. Если уцелеем, попадем в руки бандитам. Прощайте!..
О том, что Евгений уже мертв, решил не говорить. Пусть родные хоть какое-то время думают, что он еще жив. Неведение в таком деле лучше…
— Полста-второй, ты где? Почему молчишь?..
Значит, не слышат! Следовательно, будем числиться в списках без вести пропавших.
И никто не узнает, где могилка моя!..
Земля приближалась медленнее, чем должна была бы. Либо это ему так казалось, либо по инерции продолжал вращаться несущий винт, гася скорость падения. В любом случае, понимал Калюжный, спасения нет. Он был готов умереть.
Хамлаев положил перетянутый скотчем пакет на стол и демонстративно отошел в сторону: мол, я, подобно шекспировскому мавру, свое дело сделал, что нужно принес, теперь могу и удалиться, если мое присутствие при вскрытии пакета необязательно.
— Спасибо, Шани, — небрежно сказал Аргун. — А где наш друг Хамид?
Вопрос был задан специально для Мансура, который все время, пока отсутствовали уехавшие за пакетом, просидел, нахохлившись, мерно перебирая четки, в углу в кресле.
— Он сказал, что устал и я его отпустил отдохнуть, — также небрежно ответил Шанияз. — Или он тут нужен был?
— Да нет, ты правильно сделал.
Они понимали друг друга.
— Там все в порядке?
— Да, в полном, — не вдаваясь в детали ответил Шанияз.
Мансур встревоженно переводил взгляд с одного на другого. За время отсутствия Хамлаева он много чего успел передумать и теперь его мысли скакали вразнобой, сталкиваясь и взаимно исключая друг друга. Происшедшее не вписывалось ни в одну из тех логических схем, которые выстроил в голове хаджи.
Зульфагар никак не должен был отпускать Хамида, пока пленка не будет просмотрена. Более того, он никак не имел права самостоятельно принять подобное решение без распоряжения Аргуна. А Аргун, вместо того, чтобы отчитать подчиненного за подобное самоуправство, спокойно признает правильность такого поступка…
Но тогда что же получается? А то и получается, что Аргун заранее знал, что Шанияз Хамида назад не привезет. Более того, не просто знал, а санкционировал это. Но когда и как, если они разговаривали в присутствии его, Мансура, и ни о чем подобном речь не шла?.. И потом главное: а куда вообще мог деваться Хамид? Просто пойти спать? Этого не может быть! Он не мог отправиться отдыхать так просто, не поговорив с Мансуром. Значит, его сюда не вернули специально!.. Но тогда выходит, что их и разделили специально, чтобы… Чтобы допросить порознь! Но кто тогда сейчас занимается с Хамидом?!.
Мансур почувствовал, что его прошиб холодный пот. Неужто?.. Неужто Хамида отдали на допрос Абу? Ведь могло же быть так, что Хамиду не простили потери отряда, а тут еще эта таинственная история с передачей Аргуну послания… Решили выяснить подробности, как попал сюда этот злосчастный пакет… Неужели сейчас где-то в зиндане садист Абу пытает… Да причем тут пытка?.. Пытать можно кого-то лишь в случае, если у человека хотят выведать что-то секретное, в то время как несчастный командир погибшего отряда говорит все, как на духу. Так что садист Абу не пытает, а просто наслаждается истязанием Хамида?..