Теперь он попросту не знал, что предпринять. Ответ могла дать лишь дополнительная информация о происходящем. Чуть поколебавшись, разведчик вновь включил аппарат и надел наушники. Главное теперь — внимательно вслушиваться в то, что происходит в соседней комнате и если кто-нибудь поднимется с места, успеть повернуть нужный тумблер.
…Лучше бы он не включался. Потому что в дело вмешалось еще одно невероятное совпадение…
…Когда Аргун вернулся в комнату, там и в самом деле все было готово к просмотру таинственной видеокассеты. На него выжидательно смотрели двое — ничего не понимающий в происходящем Мансур и, похоже, сообразивший что к чему, Шанияз. Перед ним, перед Зульфагаром, Аргун вдруг почувствовал неловкость. Ведь если бы его подозрения оправдались и произошел взрыв, Зульфагар также пострадал бы от него. Его тоже надо было как-то предостеречь… И от того, что Хамлаев все понял, Аргун смутился — разве что не покраснел. Одно дело просто некрасиво поступить — куда неприятнее, когда об этом факте становится известно другим людям, особенно тем, чьим мнением искренне дорожишь!
Аргун прошел на свое место, уселся в кресло, демонстративно подкатился на нем поближе к «видику».
— Давай, включай! — велел Мансуру.
— Да-да, конечно, — опять залебезил тот.
После того, как столь непонятно, даже таинственно, исчез Хамид, хаджи оставила его обычная невозмутимость. Он стал подобострастен, предупредителен, угодлив, суетлив. Исподволь наблюдавший за ним Зульфагар, обративший внимание на эту метаморфозу, испытывал двойственные чувства: с одной стороны, ему нравилось видеть этот страх у человека, который, казалось бы, должен быть абсолютным фаталистом, во всем и полностью полагаясь на волю Аллаха; с другой же, он ощущал нечто схожее с гадливостью.
В момент, когда Мансур нажимал на пульте «ленивчика» кнопку пуска, Аргун непроизвольно напрягся — а вдруг все-таки будет взрыв!.. Подобрался и Зульфагар — он (случайно или намеренно?) полусидел на подоконнике, судя по всему, готовый в случае чего сигануть сквозь стекло на улицу. Оба — профессионалы! — прекрасно понимали, что от взрыва в небольшой замкнутой комнате не спасешься, тем не менее невольно прикидывали, как это можно сделать.
Однако ничего не произошло. Засветился экран, появилась картинка и стало ясно, что кассета самая настоящая, что она не заминирована…
Вернее, не так, очень скоро выяснилось, мина в ней есть, и взрывчатка есть, только они совсем иного свойства: они должны взорвать не конкретный видеомагнитофон или конкретного человека — они покушаются на сферу межличностных, межтейповых, межклановых взаимоотношений в среде боевиков, в результате чего должны пострадать гораздо больше людей, чем от взрыва единичной бомбы.
Качество записи оставляло желать лучшего. Очевидно съемка велась из кустов, потому что перед объективом регулярно появлялась тоненькая веточка с трепещущим зеленым листочком, тогда фокус объектива любительской камеры автоматически менялся и происходящее на заднем плане становилось нечетким, размытым… Однако и этого было вполне достаточно.
На экране было хорошо видно, что здоровенный, увешанный оружием бородач в «камуфляже» делает шаг по направлению к креслу-каталке, в которой сидит изуродованный инвалид, судя по всему, пытающийся защитить молодую девушку, прячущуюся за него. Инвалид достает пистолет, однако здоровяк оказывается более проворным… Потом он тащит девушку за волосы, бросает на валяющийся посреди двора матрас и наваливается на нее…
А параллельно кто-то комментирует происходящее:
— Смотри, Аргун, что делают твои собратья по преступному ремеслу!.. Это Ибрагим, главарь банды из Надтеречного района. Таким образом он собирает средства на борьбу против неверных гяуров… — (голос комментатора был исполнен сарказма). — А этот инвалид — герой войны девяносто четвертого — девяносто шестого, сподвижник Басаева… У этой девушки, а она родная племянница инвалида, в девяносто шестом погибли все родственники, причем двое братьев участвовали в операции по разгрому колонны двести сорок пятого полка на шатойской трассе… Смотри, смотри, Аргун, как твой соратник убивает ветерана!.. А теперь смотри, как он поступает с его племянницей!.. Ты можешь наслаждаться этой бесплатной «порнушкой» и дальше, а пока я тебе скажу главное. Этот ветеран и девушка — того же тейпа, что и ты. Они чинхо. Ну а к какому клану принадлежит Ибрагим, тебе узнать труда не составит. Но на всякий случай, чтобы облегчить тебе поиск, сообщу: он гезлой… Ты скажешь, что это пропаганда. Да, это так. Но только это ведь правда. Только ты не хочешь знать эту правду!.. Смотри, смотри, он уже кончил! Она твоя родственница, Аргун, и не просто родственница, она твоя сестра по тейпу! Ее сейчас, на твоих глазах, изнасиловал вонючий презренный гезлой! У тебя нет желания ему отомстить?.. Вот-вот, смотри еще! Он с ней расплачивается долларами! Причем, фальшивыми долларами… Он ей платит за ее девственность, платит, как обычной шлюхе! Твоя сестра, Аргун, шлюха!.. И кем будешь ты, если его не покараешь, а, Аргун?..
Все трое зрителей смотрели на происходящее на экране по-разному. Мансур лихорадочно пытался просчитать варианты того, как увиденное может повлиять на его личную судьбу. Зульфагар, сообразив, что к нему лично все это не имеет ни малейшего отношения, со спокойным любопытством. Аргун же, на кого в первую очередь и было нацелено зрелище, испытывал сложное, если можно так сказать, чувствосочетание.
По большому счету, он уже давно не испытывал особо трепетного отношения к представителям своего тейпа. Он слишком долго прожил среди русских, где у людей родственные отношения не играют той роли, как у народов малочисленных. Умом Аргун признавал значимость кровной родни, но сердцем, душой был к ним довольно равнодушен. Интересы дела для него были куда выше, чем интересы тейпа… Однако одновременно тем же умом он не мог не осознавать, что обязан отреагировать на происходящее согласно принятым среди горцев правилам. Иначе соратники его не поймут.
Словно в подтверждение его размышлениям, с экрана, на котором бородач уронил на землю перед плачущей девушкой несколько зеленых купюр, продолжал звучать все тот же голос:
— Вполне понятно, что тебя ни в малейшей степени не волнует судьба конкретных людей твоего тейпа. Но ты не можешь не понимать, что если об этом твоем наплевательском отношении к традициям предков узнают твои недоброжелатели, которых немало в ваших рядах, против тебя поднимется слишком крутая волна. Так что мы предъявляем тебе ультиматум: либо ты реагируешь на данную информацию соответствующим для горца образом, либо мы запускаем в действие план «Компрометация». В него входит: распространение копий с этой пленки среди влиятельных представителей твоего тейпа и Чечни в целом, показ ее с соответствующими комментариями по центральному телевидению, обнародование через прессу фактов, порочащих тебя как борца за чистоту ислама и так далее. А фактов у нас хватает. Мы припомним тебе и похищение сына Губермана в девяносто четвертом, и убийство Сулейманова под Москвой, и убийство в Швейцарии дипломата Лосницкого… У нас есть много чего тебе напомнить, Аргун. И если мы запустим таковую информацию, с тобой расправятся твои же соратники!.. Думаю, ты в этом не сомневаешься…