Старик научил его быть целеустремленным. Вьетнам научил его быть дерзким. А Верховный суд научил умению управлять. Сейчас он наслаждался восторженным молчанием журналистов, их интересом к себе, и заговорил, тщательно сообразуя тональность с серьезностью произошедшего:

— Дамы и господа. С самого начала развития событий я подчеркивал важность того, что нельзя признавать человека виновным, пока не состоялся справедливый суд. У меня были свои сомнения по поводу того, что Дуглас Пауэрс мог совершить те отвратительные поступки, в которых его обвиняли. Но мы должны смотреть в лицо фактам. Завтра состоятся выборы Осталось совсем мало времени для того, чтобы найти неопровержимые свидетельства невиновности сенатора Пауэрса. Лично мне такая ситуация совершенно отвратительна не только из-за серьезности преступлений, которые, очевидно, были совершены, но и потому, что всем нам нужно очень быстро решить, как реагировать на них.

Он сделал паузу. Репортеры деловито строчили в блокнотах. Другие высоко поднимали диктофоны. И сейчас было самое время, чтобы со всей силой ударить по Пауэрсу. Больше не будет благородного и отстраненного отношения. Но ему нужно было сделать это так, чтобы возросло уважение избирателей к нему, чтобы стало очевидно, что у них нет иного выбора, кроме как проголосовать за него. Фактически они должны получить в качестве президента лучшего человека.

Он властно и требовательно повысил голос:

— И теперь я призываю сенатора Пауэрса выйти и признать преступления, если он действительно совершал их, чтобы народ смог отреагировать честностью на его честность. Короче говоря, я думаю, что мы должны проголосовать за благо страны. Даже если сенатор невиновен, боюсь, что эти обвинения будут преследовать его администрацию, и Америка многие годы будет участвовать в спектакле, который подорвет налгу репутацию за границей и, что важнее, лишит нас возможности продвигаться вперед во внутренней политике. — Он обвел журналистов взглядом. Один из них кивнул. Крейтон энергично продолжал: — Наша страна погрязнет в новых слухах, новых обвинениях, новых расследованиях, может быть, даже в новых свидетельствах, но все в конце концов закончится ордером на его арест. Мы уже достаточно намучились с этим при предыдущих администрациях.

Теперь уже больше журналистов стали кивать в знак согласия. Он был оратором, известным своим умением убеждать толпу. Эти журналисты — люди стойкие, циничные, они приучены относиться ко всему с недоверием. Но как раз сейчас они были единственными слушателями, с которыми необходимо было считаться. В конце концов, именно они ведут бои в низменных окопах политического скандала. Если он сможет убедить их, то за ними последует весь народ.

Он посмотрел в глаза некоторым из них. В его голосе звучало возмущение, когда он взывал:

— Америка — мировой лидер. Я не понимаю, как мы в здравом уме можем избрать человека на важнейший государственный пост, имея глубокие сомнения не только по поводу его характера, но и по поводу чистоты его рук... и его души. — Еще больше голов закивали. Его голос уже гремел, а сам Крейтон излучал силу. — При данных обстоятельствах он не может быть лидером. Ему не следует быть лидером. Дуглас Пауэрс не должен возглавлять страну!

Засверкали вспышки. Зажужжали камеры. Крейтон Редмонд стоял, не двигаясь с места, купаясь в волне одобрения, которая, казалось, исходила от пресыщенной прессы. Президентство было целью всей его жизни. Все остальное не имело значения. Он жаждал его с ненасытным голодом истощенного человека.

Он ждал, надеясь...

И случилось немыслимое. Один из репортеров захлопал. Затем другой. Скоро аплодировали все. Оживленные лица репортеров словно излучали поддержку, и она нашла прямое выражение в громе аплодисментов. Они были американцами. Они хотели незапятнанного, честного президента. Крейтон Редмонд, бывший ранее выдающимся судьей Верховного суда, являлся именно таким человеком.

51

12. 30. ПОНЕДЕЛЬНИК

НЬЮ-ЙОРК

Взятый напрокат Джулией и Сэмом «Мустанг» был припаркован недалеко от Пятьдесят пятой улицы. Они благоразумно оставили украденную машину и быстро пересели в него. Сэм выехал в основной поток транспорта, а в это время Джулия объясняла, каким образом, увидев священника и вывеску на церковной кухне, она поняла, где должны находиться отец Майкл и Лайл.

— Мы не нашли их в Вестчестере, потому что священник жил не там. Думаю, что он встретился с дедушкой в Остер-Бэе, а когда мои дяди поместили дедушку в приют, отец Майкл ездил туда навещать его. Помнишь немецкий акцент? Он может быть странствующим священником. Мама говорила, что дедушка становился все более религиозным. Он даже ходил в церковь два или три раза в неделю. Скорее всего, они встретились в семейной приходской церкви.

Сэм повернул «Мустанг» на Вторую авеню.

— Тогда может ли Крейтон или кто-то из Редмондов знать этого отца Майкла?

— Не обязательно. Мои дяди лишь иногда ходят к мессе. А сейчас в Остер-Бэе живут лишь Крейтон с Алексис, да и они бывают там лишь изредка. Их старшие дети выросли и разъехались, как Винс, а младшие живут в интернатах. С тех пор как дедушку отправили в приют престарелых, в Арбор-Нолле большую часть времени никого нет, кроме слуг.

— А где эта семейная церковь?

— В Остер-Бэе. Церковь Святого Доминика. Она относится к доминиканскому ордену, как эти священники и монахини у кухни бесплатного супа. Их знакомый вид и натолкнул меня на эту мысль. Мы не знаем точно, почему он бежал из приюта... Но Лайл Редмонд, которого я знала, скорее всего, поехал бы в Остер-Бэй, чтобы помешать сыновьям.

Теперь заволновался Сэм:

— Но если мы так быстро все вычислили, то же самое может сделать Крейтон или Винс.

Она скорчила гримасу:

— К несчастью.

Они выехали с Манхэттена через Квинс и далее в округ Нассо. Джулия включила радио и нашла нужную станцию:

— Давай-ка послушаем последние плохие новости. Он взглянул на нее:

— Давай.

Она улыбнулась и положила голову ему на плечо. После сообщений о спорте и сводки погоды настала очередь новостей: «Тело Джеффри Стаффилда было найдено сегодня утром в гостинице Вест-Сайда...»

Не проронив ни слова, они прослушали сообщение об очевидном самоубийстве Стаффилда, о написанной кровью надписи на стене и об обличительных документах и фотографиях в чемодане.

— О черт! — Джулия охрипла от изумления. — Так вот ради чего было устроено это «самоубийство». Тайные документы, доказывающие, что Стаффилд тоже был растлителем малолетних! И самоубийство представляет его человеком, который пожалел о том, что содеял. Ты ведь предвидел нечто подобное, Сэм.

Сэм мрачно кивал, слушая часть выступления Крейтона, а затем яростное отрицание Дугласа Пауэрса: «Я не растлитель детей! Я никогда не встречался с Джеффри Стаффилдом! Это фальшивые обвинения, и я не успокоюсь, пока тот, кто стоит за этими обвинениями, кем бы он ни был, не будет арестован и осужден! Нелепо думать, что...»