Обнаженная, она подняла руки.
— Да, иди ко мне, — прошептал он.
Он протянул к ней руки, и она вошла в его объятия. Пустой бокал Маретэн упал на ковер и стал раскачиваться из стороны в сторону. Нетронутый бокал Сорннна стоял на полке рядом с графином с нэфиттой.
Сорннн ласкал Маретэн, чувствуя, с какой легкостью она освобождает его от одежды, как влажные сочные губы касаются его тела, как она сладострастно стонет в его объятиях. Больше он ждать не мог. Они немного полежали на роскошном пушистом ковре, хотя Сорннн уже не мог сдерживаться. И по ее участившемуся пульсу он понял, что она тоже сгорает от желания.
Сквозь пыльные окна проникал неяркий свет. Тот самый сумеречный свет, в котором еще ребенком Маретэн отбросила понятия хингатты и отдала себя живописи. Ей всегда нравилось работать в сумерках, и первые полотна родились из загадочных форм сумеречного света. Теперь за окнами клинообразной комнатки на втором этаже склада догорал осенний день, и его мягкий красновато-желтый отблеск, словно движимый рукой фокусника, плясал на голых стенах в такт движению тел.
Сорннн приподнял Маретэн, прижав спиной к прохладной неровной стене. Заглянув в широко раскрытые глаза, он овладел ею и увидел, как от каждого движения ее зрачки расширяются, а потом сокращаются вновь. Он слышал, как стонет Маретэн, слышал и звук собственных сердец. Кровь Сорннна бурлила, словно ветер над бескрайним морем степной травы, кипела, как попавшая в костер вода.
Когда она закричала, притягивая его к себе и ритмично сжимая бедра, Сорннн сменил позицию. Он встал, упершись спиной в стену, и смог войти в нее так глубоко, что Маретэн не хотелось открывать глаза. Прижавшись лицом к его мускулистому плечу, она казалось, забыла обо всем. Потом Маретэн начала слизывать с тела Сорннна капельки пота, взглянула ему прямо в глаза и начала двигаться сама, раскачивая его тело вдоль каменной стены, как только что делал он. Сорннн почувствовал, как напрягаются его чресла. Ничего подобного раньше он испытывал. Сорннн ощутил силу Маретэн и ее власть над ним. И немного испугался. Он боялся за нее, не зная, к чему приведут их отношения.
А потом все мысли растворились в безрассудном стоне наслаждения. Сорннн отдался своим чувствам, своей любимой, потому что выбора у него не было, потому что любовь стала его миром, потому что он сам хотел этого…
Сорннн поставил свой бокал на середину ковра, и они с Маретэн по очереди выпили. Затем они просто сидели и слушали, как скрипят половицы. Внимали этому тихому выразительному звуку, показывавшему, как далеки они от уличного шума.
— Я хочу поехать с тобой — сказала Маретэн, когда бокал опустел, — хочу увидеть землю коррушей. — Она полулежала в объятиях Сорннна, облокотившись на плечи. — Хочу увидеть красоту, которую видишь ты, которая живет в тебе. — Она взяла его за руку, соскребла красную пыль с внутренней стороны его ногтя и поднесла свой палец ко рту. — Вот теперь коррушская пыль есть и во мне.
— Там опасно, Маретэн.
— Мне все равно. — Она чувствовала, что он говорит о чем-то другом. Случайно раскрылась тщательно скрываемая Сорннном тайна. — Ты же знаешь.
Он действительно знал. Однако чувство вины заставило его возразить.
— Я не хочу сознательно подвергать тебя опасности.
Сорннн проговорил это таким серьезным тоном, что она рассмеялась.
— Я тоже не хочу рисковать тобой. Кажется, опасность — неотъемлемая часть наших отношений. В любом случае мы сталкиваемся с определенной опасностью каждый день, на каждом шагу, без этого нельзя. В этом твое призвание. — Маретэн не смеялась над ним, не осуждала; она просто делилась с любимым самым сокровенным.
— Я сам выбрал эту опасность, а ты…
— Ну как же мне объяснить тебе, Сорннн? Я готова делить с тобой все!
— Даже не зная, что за этим последует?
Маретэн провела пальцем по внутренней стороне стакана и прикоснулась к губам возлюбленного.
— Так же, как и ты, я уверена в своем призвании.
Она сама так сказала, но Сорннн не знал — можно ли ей верить. Все сводится к банальному доверию. Ему хотелось открыться ей, но разве это было возможно? Слишком много опасности, слишком много риска. И от чего погиб его собственный отец, разве не от?.. Однако нужно было с чего-то начинать, а потом либо разрывать отношения, либо продолжать. Необходимо действовать осторожно, очень осторожно, именно так его учил отец. Доверие всегда ведет к горечи и разочарованию, ведь так, отец?
Сорннн подошел к полкам и что-то достал. Маретэн восхищенно смотрела на его стройное мускулистое тело. Он разжал кулак — на ладони лежала маленькая вытертая серовато-коричневая птичка из камня.
— Это — фулкаан, — пояснил Сорннн, — волшебная птица, которая сидела на плече Джихарра, пророка Гази Канов, самого влиятельного из пяти коррушских племен. Фулкаан был другом Джихарра, его защитником и посыльным.
— От него исходит какая-то сила, — заметила Маретэн, осторожно водившая по поверхности фигурки подушечкой указательного пальца.
— Эта фигурка очень старая. Ее подарил моему отцу Макктууб, капудаан, то есть вождь Гази Канов. Отец верил, что фулкаан действительно существует, ему вбил это в голову Макктууб, который клялся, что это — правда. — Сорннн сидел на корточках. — Кажется, всю свою жизнь отец гонялся за утраченными мифами и легендами. В этом он очень походил на Элевсина Ашеру. Именно поэтому они и подружились. — Сорннн замолчал. Он смотрел на фулкаана, будто пытаясь его оживить. — Элевсин Ашера очень интересовался жизнью коррушей.
— И За Хара-атом, — тихо сказала Маретэн, сердца которой бешено бились.
Сорннн кивнул.
— Земля Пяти Встреч в переводе со старокундалианского языка.
— Восстановление За Хара-ата, города, в котором в'орнны и кундалиане смогут жить вместе, было мечтой Элевсина Ашеры.
— За Хара-ат означает намного больше. Именно мой отец первым взял Элевсина Ашеру на место раскопок старинного города. Отец был убежден, что это священное место — За Хара-ат. Он смог убедить в этом Элевсина Ашеру.
— А тебя? — Крыло древнего фулкаана впилось в ее ладонь. — Ты сам в это веришь?
— Эта фигурка с места раскопок. — Сорннн погладил фулкаана по голове, будто живого. — Как и отец, я верю, что это руины За Хара-ата. Я верю, что мы нашли священное место, где обитает древняя сила.
— Я тебе верю. — Маретэн заглянула в его сияющие глаза и улыбнулась так, как улыбалась только ему. — Волшебники и фокусники, солдаты и воры, поэты и художники… Интересно, какую из дорог выберем мы?
* * *
Четыре пушистые, маленькие, но сильные лапы обернули ее в пальто Нита Сахора, и Риана тут же почувствовала, что согревается.
— Что случилось, Дар Сала-ат? — спросила Тигпен. — Ты вроде бы сидишь с нами в лазарете, а через секунду тебя и след простыл.