Дону Фелипе, который, кроме всего прочего, пауков жаловал не больше чем рыбу, после всего этого безобразия никакой кусок в горло не лез. Они с Касильдо поднялись из-за опохабленного стола и покинули заведение. На пороге заведения дон Фелипе взял за загривок согнувшегося в почтительном поклоне хозяина и сказал ему назидательно:
– Еда есть еда, сынок, а п. да есть п. да. И не стоит смешивать одно с другим. А то получается свинство.
Хозяин согнулся ещё ниже и поцеловал дону Фелипе руку.
Шофер Онесимо распахнул перед ним дверцу лимузина.
– Домой! – скомандовал Ольварра и плюхнулся на сиденье.
На подъезде к военному аэродрому во Фреснилло кавалькада американцев внезапно наткнулась на заслон из десятка автомобилей, перегородивших дорогу так, что с наскоку не объедешь. Подле автомобилей толпились несколько десятков здоровенных лбов. Зрелище было не из приятных. Впрочем, оружия на них заметно не было, во всяком случае, автоматического, что успокаивало. Ехавший впереди “лендровер” затормозил за полсотни метров до преграды, за ним остановились три другие машины. Лейтенант Канада, ехавший в первой машине, проснулся и вопросительно взглянул на Билла Крайтона, сидевшего рядом с ним на заднем сиденье.
Оружия не было ни у одного, ни у другого. Оружие и спецсредства были упакованы в ящики, а ящики отнесены поглубже в джунгли, куда за этими ящиками и оставшейся с ними частью группы на рассвете прилетел вертолёт. В трёх “лендроверах” возвращались после прогулки по горам девять мирных граждан, безоружных, как молочные щенки. Семеро norteamericanos и двое маньянцев. Всё тихо-мирно. Двое, правда, слегка продырявлены и окровавлены, но заштопаны и перебинтованы. А один из маньянцев ещё и оклеен скотчем. Но это случается в здешних горах. В остальном придраться не к чему.
В четвёртом автомобиле ехали Лопес и его куратор – заместитель Крайтона с такой незапоминающейся фамилией, что и сам резидент ЦРУ в стране Маньяне не всегда помнил, как зовут этого заместителя.
Пока они не наткнулись на этот неожиданный кордон, резидент был спокоен и весел. Он всё ещё считал, что всё сложилось удачно, и эйфория не покидала его. Двоих! Двоих террористов из «Съело Негро» он, Билл Крайтон, захватил и лично везёт на военный аэродром, откуда переправит в Штаты. И тогда Лэнгли будет у него в кармане. По сравнению с этим всё остальное – пустяки.
Перегородившие дорогу люди вносили в оптимистическую ситуацию некоторый диссонанс. Кто это такие, интересно знать? Уж не террористы ли собрались отбить своих? Неужели утекла где-то информация? Информация ведь всегда себе дырочку найдёт. Тем более в этой дурацкой стране.
Если это террористы, то дело плохо, сказал себе Крайтон. Им даже отбивать никого не придется. Они просто возьмут своё. А потом и нас возьмут. В заложники. Посадят в подвал и будут кормить тухлым рисом и крысиными хвостами. А потом отрежут головы и расставят их, как выставочные экспонаты, вдоль обочины дороги.
Да нет, какие они, к дьяволу террористы. Так, бандюки местные. Может, и ждут-то они не нас. Какие-нибудь местные разборки. В конце концов, здесь не партизанский штат Чьяпас. Здесь есть государственная власть и даже военная база. Крайтон достал из кармана телефон и набрал номер командира базы. Телефон молчал, будто его три дня вымачивали в серной кислоте. Вот грёбаная Маньяна! Ждут Большого Брата, чтобы он им тут наладил мобильную связь, в этих сраных горах! Ни черта не могут сами!
Ладно, надо разруливать ситуацию. Хотя бы выяснить, чего они хотят. Он тут, в конце концов, главный. Крайтон вылез из машины.
‑ Что это там за народное ополчение? – спросил лейтенант Канада, разглядывая кордон без особенного беспокойства. – Учения национальной гвардии?
‑ Что-то типа того, ‑ ответил Крайтон.
– Помощь нужна? – спросил Канада.
– Ни в коем случае, – ответил Крайтон. – Сам разберусь. Сидите здесь. Никаких проблем.
И ладно. Никаких проблем – так никаких проблем. Лейтенант, человек военный, к тому же бывалый, несмотря на молодость, больше вопросов не задавал. Ну, стоят какие-то местные уроды на дороге. Нормальные маньянские дела. Будут требовать от правительства, чтобы какой-нибудь местный феодал упразднил право первой брачной ночи, например. Или забастовка профсоюза сборщиков маиса. По нам, вроде, никто стрелять пока не собирается. Он откинул голову на кожаную подушку сиденья и опять заснул. Ночь, что не говори, выдалась утомительная.
Билл Крайтон пошёл к машинам. Навстречу ему вышел усатый толстяк, вооружённый одной только сигарой. Стало быть, начальник над этим стадом.
– Hola! – сказал усатый, улыбаясь. – Сómo estás, amigo?
– Неплохо, – сказал Билл Крайтон. – Дадите проехать?
‑ Без вопросов, ‑ улыбаясь, сказал толстяк. – Только мой приятель останется со мной и дальше с вами не поедет.
‑ Какой ещё приятель? – неприязненно сказал Крайтон.
‑ Его зовут Феликс Эухенио Лопес. Вон он сидит, в четвёртой машине.
‑ С какой стати?..
‑ Он, между нами девочками говоря, негодяй, ‑ толстяк выпустил в усы густой клуб дыма. – Обесчестил тут племянницу одного хорошего человека и не хочет на ней жениться.
‑ Насколько мне известно, у него уже есть жена и дети.
‑ Точно, ‑ сказал толстяк. – Это не он обесчестил, другой. Я малость перепутал. Время уж больно раннее. А этот в моем трактире задолжал семьдесят песо. И хочет улизнуть, подонок. Сам посуди – разве могу я его опустить?
‑ Ну, если семьдесят песо решат дело… ‑ протянул Билл Крайтон и потянулся за бумажником.
‑ Э, нет, ‑ забеспокоился толстяк. – У нас в сельской местности так дела не делаются.
‑ А как они делаются?
‑ Собирается местный сход, должнику выносят общественное порицание. Чтобы другим пьяницам неповадно было надувать порядочных людей.
‑ Видишь ли, у нас совершенно нет времени на всякие сходы.
‑ У меня его тоже нет ни хрена, ‑ толстяк перестал улыбаться. – Отдай мне Лопеса, гринго, и вали отсюда. Ни ты, ни твои люди нам не интересны. Я уважаю norteamericanos. Они мои друзья. Езжайте на аэродром, садитесь в свой самолёт и летите в свои Estados Unidos. А Лопеса оставьте.
‑ С какой стати? – опять возмутился Крайтон. – И откуда ты знаешь, что мы едем на аэродром и куда собираемся оттуда лететь?
‑ Это моя земля, ‑ сказал толстяк. – Моя территория. На моей территории стоит военный аэродром, куда вы прилетаете и откуда улетаете к себе в Estados Unidos. Я всегда знаю, когда вы прилетаете, сколько вас, куда вы потом едете, когда возвращаетесь, зачем этой ночью два раза с аэродрома поднимался вертолёт и так далее. Но не потому, что я люблю совать нос в чужие дела. Просто это моя территория, и я в любое время дня и ночи обязан знать обо всём, что на ней происходит. Иначе мне как хозяину этой земли будет грош цена. И за жизнь мою никто не даст ржавого песо. Вы делаете свою работу, я делаю свою. Я в ваши дела не лезу, и вы в мои не лезьте. А Лопес – это моё дело, потому что его хозяин покушается на мою территорию. Я не требую, чтобы ты отдал мне тех двоих, которых вы сегодня взяли. Я хочу только Лопеса. Поэтому или ты мне его отдашь, или…