Взгляд фра Просперо был устремлен вдаль, он закусил губу, чтобы не сказать лишнего, о чем впоследствии придется сожалеть.
— Вернемся к делу, — продолжал фра Леони. — Нам обоим известно, что хранимые нами тайны не должны попасть в руки врагов. — Он протянул вперед руку раскрытой ладонью вверх. — Я должен забрать ключ.
На мгновение тень какого-то неопределенного чувства — страха или, возможно, сомнения — омрачила лицо великого магистра.
— Значит, вот как ты оцениваешь положение?
Фра Леони взглянул прямо в глаза фра Просперо.
— Не потребуете же вы от меня отречения от догматов ордена? В тяжелые времена остается только один хранитель.
Двое на монастырской стене ненадолго замолчали. Холодный ветер порывами налетал с запада, где еще светились красноватые отблески умирающего солнца, и метался по ущелью, словно тоже в испуге ожидая того, что пока скрывала быстро сгущающаяся тьма, фра Леони понимал, что не ответил на заданный вопрос, а потому продолжил:
— Они превосходят нас числом; кроме того, возможности Папы не ограничены, следовательно, можно с уверенностью сказать, что о таком вооружении, как у них, мы никогда и мечтать не могли. Таковы условия игры, и нужно принять их как данность. Но с рыцарями можно справиться, имея достаточно ума и приняв верную стратегию. Кроме того, мы ведь находимся за стенами каменной крепости. Она послужит нам хорошей защитой. И все же… — Он внезапно замолчал и резко повернул голову; затем, как вспугнутый зверь, высунул самый кончик языка, ловя новости, принесенные ветром.
— И все же — что? — спросил фра Просперо, раздраженный тем, что его собеседник оборвал фразу посередине.
Фра Леони снова повернулся к нему. Он обладал качеством, порой напрочь лишавшим окружающих присутствия духа: общаясь с собеседником, фра Леони направлял на него все свое внимание. Иногда это было почти невозможно вынести.
— И все же враг умен — гораздо умнее, чем мы привыкли считать, фра Просперо, сомнений нет, в наших рядах, в самом сердце ордена, — предатель. Если мы не разоблачим его и не остановим, тогда к сегодняшнему вечеру, скорее всего, Сумела из нашего священного убежища превратится в нашу могилу.
Глаза фра Просперо вспыхнули. Он покачал головой:
— Я никогда не был сторонником идеи единственного Хранителя.
— Но теперь вы должны понимать, в чем сила этой идеи. Нас предал кто-то из Haute Cour. Семерым священникам, включая нас с вами, известны тайны ордена. Но только двое знают, как до них добраться, и имеют доступ к ключу. Будь по-другому, все давно бы уже оказалось в лапах рыцарей святого Клемента. Поспешим, у нас очень мало времени.
Фра Просперо все еще колебался. И тут с самой высокой стены донесся крик дозорного, заставивший фра Леони замолчать: на мгновение ему показалось, что вся кровь отхлынула у него от сердца.
— Они идут! Рыцари идут!
И в самом деле, обернувшись, священники увидели рыцарей и их летящие по ветру знамена, одно — с семиконечным пурпурным крестом, эмблемой ордена святого Клемента, и второе, с эмблемой Ватикана. Конные рыцари приближались к воротам монастыря; доспехи поблескивали в сумраке.
Великий магистр подался вперед, ухватившись за край парапета побелевшими пальцами.
— Собрались штурмовать! — фыркнул он. — Что ж, им понадобится не один день, а значит, мы сможем передать весть Лоренцо Форнарини, который столь доблестно помогал нам в Трапезунде, и тогда…
Фра Леони грубо оборвал священника на полуслове, железной хваткой стиснув его руку. Он бегло оглядел отряд рыцарей у ворот и понял, что их слишком мало. Этому могло быть единственное объяснение…
— Слишком поздно обращаться за помощью к синьору Форнарини или к кому-либо еще. — Он рывком оттащил фра Просперо от стены в то самое мгновение, когда в воздухе просвистели первые стрелы. — Основные силы противника подошли к монастырю с тыла. Вот почему им потребовалось несколько дней.
Священники помчались вниз по лестнице.
— Враги уже внутри, — продолжал фра Леони. — Иначе этот отряд не показался бы перед воротами…
— Невозможно! Я не верю…
— Быстро! — фра Леони щелкнул пальцами. — Ключ!
Великий магистр прятал руки в складках одеяния, но фра Леони потянулся и выхватил ключ из его пальцев, оборвав цепочку, которой тот был прикован к деревянному распятию. Теперь он лежал на его ладони, непохожий ни на один ключ в мире, кроме своего брата-близнеца, хранившегося у фра Леони. Ключ оканчивался странным зазубренным выступом; вдоль по всей длине располагалось семь звездчатых выемок различного размера и глубины.
Великий магистр вцепился ногтями в одеяние фра Леони:
— Твоя дерзость однажды приведет тебя к гибели!
— Возможно, — отвечал фра Леони. — Но не сегодня.
Не отрывая взгляда от темных обсидиановых глаз великого магистра, он поднял руку и палец за пальцем разжал хватку фра Просперо.
— Да пребудут сегодня со мной твои искренние молитвы, великий магистр, ибо теперь я единственный Хранитель наших тайн. Если я погибну, со мной погибнет орден.
Внезапно снизу донеслись шум, крики, свист стали, рассекающей воздух, и леденящие душу стоны.
— Вот и подтверждение моих слов, — бросил фра Леони. — Нас предали дважды. Враги проникли в крепость.
В глазах фра Просперо мелькнул страх. Его бородатое лицо блестело от пота. Он снова и снова возвращался мыслями к их разговору. Понизив голос, он спросил:
— Но что же станется с главной тайной, той, рядом с которой все прочие кажутся пустяками? О ней не знают нападающие, не знает даже предатель, приведший их сюда… Сумеешь ли ты ее сохранить?
— Сумею. Именно поэтому я и был избран хранителем. Доверие ордена священно, и оно будет оправдано. Я отвечаю жизнью за каждую из хранимых мной тайн, включая и эту, исключительную…
Фра Просперо кивнул. Если он и не был доволен, то, по крайней мере, его сомнения рассеялись. Пришлось удовлетвориться услышанным; выбора просто не было.
— Что ж, да пребудет с тобою Господь, сын мой. Храни тебя Христос.
— Если мы оба останемся живы, то встретимся. Место встречи известно нам обоим.
— В скором времени, — сказал фра Просперо. — Да.
— Мы снова увидимся и сможем вернуться к нашему спору.
— На все воля Божья, — ответил фра Просперо.
Придерживая одной рукой подол одеяния, фра Леони направился вниз по западной винтовой лестнице. Пятна крови на одежде засохли, и в этих местах ткань стала жесткой и неприятной на ощупь. Он миновал тройной ряд окон, за которыми опускалась на землю ночная тьма, сменяя кобальтовую синь вечернего неба. Совсем рядом виднелся конек крутой черепичной крыши монастырской кухни, сразу за ним — поддерживаемые колоннами террасы главного крыла. Краем глаза фра Леони уловил отблеск красноватого света. Кто-то разжег огонь под самыми стенами монастыря.