Юрьев был счастлив узнать, что в каждом рукаве его гидрокостюма вмонтировано по одной такой «боеголовке». Предстоящее плавание не представлялось ему чем-то вроде необременительной ночной прогулки, но он почувствовал себя значительно увереннее.

– Спасибо, порадовала, – искренне произнес он, приобнимая болгарку. – У меня словно камень с плеч свалился. Теперь мы можем со спокойной душой предаться сиесте. Не возражаю отдохнуть в твоих апартаментах. В порядке культурного обмена.

– Только не забывай о своем обещании, – предупредила Агата.

Юрьев молча коснулся губами мочки обращенного к нему уха. Он начал привязываться к непосредственной болгарке. Будет жаль расставаться с ней. Но иначе нельзя. Может быть, когда-нибудь где-нибудь они встретятся вновь. В другое время, в другом месте. При иных обстоятельствах.

– Не забудешь? – спросила Агата, волоски на руках которой встали дыбом, а кожа покрылась пупырышками.

– На память пока не жалуюсь, – уклончиво пробормотал Юрьев, поглаживая ладонью то одну чашечку ее купальника, то другую, словно сравнивая их на ощупь.

Соски под тканью затвердели, как пули. Агата часто задышала, плотно сдвинув колени. В таком состоянии ей было не до критического осмысления ситуации. Для логического мышления требуется прилив крови к головному мозгу, а не к другим органам.

– Как жаль, что здесь не ездят такси! – воскликнула Агата, тяжело дыша и скользя затуманенным взглядом по пустынной дороге. – Мне хочется немедленно очутиться в отеле. Перенестись туда по воздуху.

– На метле? – поинтересовался Юрьев.

– А что, подходящее средство передвижения.

С этими словами Агата вручила кавалеру парео, повесила ему на плечо свою пляжную сумку и принялась оправлять купальник, все тесемочки, лоскутики и завязки которого пришли в полный беспорядок.

Розовая ткань облегала ее, как кожура облегает сочный экзотический плод. Босоножки на каблуках делали Агату чуть выше и стройнее, чем в действительности. Трудно отказать такой девушке. Да и зачем? Юрьев не был монахом, и вынужденное воздержание не шло ему на пользу. Наградив Агату далеко не отеческим поцелуем, он повел ее в Албену. Наблюдая за ним со стороны, трудно было заподозрить, что этот мужчина обременен какими-либо иными проблемами, помимо любовных.

3

День клонился к вечеру, но знакомая дорога все еще полыхала жаром, а цикады сверчали с таким самозабвением, словно это был их прощальный скрипичный концерт. Море, утратив нежно-голубой отлив, налилось густой синевой, по которой плясали ослепительные солнечные вспышки. Гранитная стена, буйно поросшая зеленью, нависала над путниками, как исполинская волна цунами. Это вселяло тревогу. Как будто гора замышляла против путников недоброе.

Дважды навстречу проехали запыленные машины, в которых вяло колыхались разморенные зноем люди. Затем Юрьева и Агату обогнала цепочка велосипедистов, за которыми протянулся шлейф запаха кислого пота. Все они дружно обернулись, чтобы проверить, настолько ли привлекательна девушка спереди, какой она показалась со спины. Ответ был положительный. Один велосипедист едва не врезался в придорожные заросли, а двое других соприкоснулись рулями, после чего долго виляли из стороны в сторону, сохраняя шаткое равновесие.

– Я всегда пользуюсь успехом у мужчин, – похвасталась Агата.

– Ты просто неотразима, – согласился Юрьев. – Прямо как «боеголовка Слейтера».

Стоило ей потянуться к нему губами, как он с готовностью ответил на поцелуй, получившийся весьма затяжным.

Примерно на двадцатой секунде он с удивлением отметил, что перестук крови в висках изменился, приобретя иной тембр и ритм. Сообразив, что сухие, хрустящие звуки доносятся извне, он открыл глаза и обнаружил перед собой хаотично раскачивающуюся листву, покрывающую почти вертикальный склон. Условные и безусловные рефлексы сработали не сразу. Разинув рот, как мальчишка, увидевший фокус, Юрьев остолбенел.

Почувствовав неладное, Агата, не расплетая пальцев на его затылке, обернулась. Происходящее напоминало замедленную киносъемку. Зеленый покров на скале шевелился, издавая треск и шуршание. Один за другим оттуда вылетали серые камни. Сталкиваясь или ударяясь об уступы скалы, они производили звуки, какие можно услышать в кегельбане. Большие и маленькие, плоские и угловатые камни, крутясь, зависали над головой, постепенно заполняя пространство.

Каменный град! Еще чуть-чуть, и на стоящих внизу посыплются удары, каждый из которых способен проломить череп! Смертельная опасность нависла над ними! Без преувеличения.

– Бежим!

Призывный крик Юрьева нарушил эфемерное равновесие. Первые камни посыпались на дорогу, как горох, подскакивая на бетонных плитах, вздымая пыль на обочинах. Один из них, величиной с дыню, едва не задел Агату, выведя ее из ступора. Подчиняясь Юрьеву, схватившему ее за руку, она сделала несколько шагов назад, но тут включились таинственные механизмы человеческой психики.

С Агатой произошло то, что происходит порой с детьми, чинно стоящими на тротуаре возле светофора. Какая сила заставляет их внезапно бросаться вперед, не дождавшись зеленого света? Почему они вырываются из родительских рук и выскакивают на мостовую, чтобы стремглав бежать наперерез мчащимся автомобилям?

Возможно, Агата вспомнила, что до начала камнепада они шли в сторону Албены, и решила продолжить движение в прежнем направлении. Возможно, ей показалось, что впереди безопаснее, чем позади, куда ее тащит спутник. Но, скорее всего, она просто потеряла голову от страха. Как бы то ни было, а побежала она прямо навстречу опасности.

Целые ручьи и потоки клубящегося щебня стекали на дорогу, куда выскочила Агата. Десятки и сотни камней устилали бетонные плиты, но это была гранитная мелочь, тогда как первые по-настоящему тяжелые валуны только-только докатились до края обрыва, чтобы вместе и поочередно срываться вниз.

Окликать Агату, звать ее обратно не было времени. Чертыхнувшись, Юрьев устремился следом. На бегу он не смотрел вверх, но видел вокруг стремительные тени пролетающих камней и ощущал ногами дрожь земли, негодующе вздрагивающей при падении каждой глыбы.

Трах! Бах! Та-ра-рах!

Почти оглохший от грохота, ослепший, задыхающийся от пыли, Юрьев настиг Агату, развернул, поволок обратно и толкнул под отвесную стену, а сам навалился сверху, принимая на спину камни. Он понятия не имел, имеется ли над головой что-то вроде гранитного козырька, способного защитить их от лавины. Но инстинкт самосохранения выбрал правильный вариант. Валуны падали не отвесно – прежде чем обрушиться с горы, они подпрыгивали на уступах, и это изменяло траекторию их полета. Один из них, громадный и квадратный, как сейф, расколол бетон в нескольких сантиметрах от ступни Юрьева. Поспешно подтянув ноги, он прижимал к земле вопящую Агату, между тем как в голове возникали быстрые, лихорадочные, нелепые мысли.

Который сейчас час? Сколько времени пройдет, прежде чем в Москве узнают о нелепой гибели Ивана Юрьева? Как воспримут там известие о срыве операции? Обзовут незадачливого сотрудника болваном или все же найдут для него пару добрых слов, которые будут высечены на надгробии?