— Да объясни ты толком, что произошло?! — рявкнул на него тогда Гаврилов. Комсорг рассказал.
Его отвезли к разведчикам, тем самым немцам, что принял под свою руку капитан Меньшиков, и, выдав форму рядового пехотинца вермахта, велели переодеться.
— …долго колесили по дорогам. Мы на мотоциклах были, два мотоцикла — шесть человек. Патруль изображали. В колясках по пулемету, винтовки у каждого, да два пистолета у командира и у меня. Правда мой в кармане был… А еще гранаты были, по две на каждого… Эти со смехом колесили. С шуточками. Со всеми встречными здоровались, кого останавливали, сигареты стреляли. Разговаривали по полчаса, знакомились… а я ни жив ни мертв был. Страху натерпелся, думал, все, сейчас сдадут…
— А они что?
— Да ничего, ездили, дорогу изучали. Потом ближе к обеду нас остановили, тоже на двух мотоциклах, такой же патруль, только настоящий… — Комсорг на секунду прервался, потирая дрожавшие руки.
— И что?
— Ножами они их всех… Я даже винтовку снять не успел, как они лежат… Командир у них сержант, подходит ко мне, протягивает нож и говорит: на, пятый твой, дорежь… а рукоятка вся в крови.
— А ты?
— Сказали, молодец. Мол, прошлый нахлебник, политрук какой-то, всю дорогу облевал.
— А дальше?
— После, когда меня в порядок привели, поехали к концлагерю… двадцать тысяч наших как селедка в бочке. Каждый день умирают по две сотни. Сам видел, как их хоронят. Длинная канава, сыплют известью тела и засыпают, я там восемнадцать штук свежих канав насчитал. Медицинской помощи нет, наши мрут как мухи, еды фактически тоже нет. Мы три раза мимо этого лагеря проехали, прежде чем домой возвращаться, насмотрелся. Так что полковник наш чистую правду говорил. Он еще преуменьшал или недоговаривал многое.
— А разведчики что? — после недолгого осмысления шокирующей информацией спросил один из комэсков.
— Сказали, что я еще женский лагерь не видел, они бы у меня тогда не только винтовку отобрали, но и связали. Я когда наших в тех условиях увидел, чуть на немцев с кулаками не пошел… правильно полковник говорит, убивать их надо, пока они руки не подняли.
— Разведчики-то как терпят?! — после недолгого обсуждения поинтересовался начштаба полка.
— Сказали, слабовольные на ранних стадиях отсеялись, а терпеть… терпят, зато ножами с удовольствием работают. С огоньком, молодцы парни.
Поглядывая на ночную мглу внизу, приправленную редкими огоньками деревень, лейтенант размышлял:
«Наши, судя по сводкам, километров на триста от границы откатились. А мы тут. Иванов, конечно, объяснил, какую значимую роль мы играем в этой войне, но все-таки среди своих — это среди своих. Как мама? Письма-то ведь не уходят. Почему командир запретил отправку транспортников на большую землю? Секретность? Не выдать себя? У-2 ночью долетит куда угодно. Вон перед тем как свалиться сам три дня на биплане по утрам рассекал. Марьин говорил, что они над лесом в одном месте минут двадцать крутились, полковник там что-то разглядывал. Эх, когда почта заработает? Надо не только маме написать, что я жив, но и Наташке…»
— Внимание. Заходим на цель. Приготовиться! — прервав радиомолчание, вдруг прозвучал в наушниках шлемофона голос Гаврилова. Как один из опытных ночников он исполнял роль штурмана на разведчике.
Лейтенант довольно пощелкал языком. В боевом полку радиостанций не стояло, а вот в учебном им наглядно показали, почему летчики отказываются от этих тяжелых, плохо работающих ящиков. Тогда и Абросимов считал, что они ни к чему, но война быстро все поставила на свои места. Сейчас летчики на радистов чуть ли не молились, они помнили, как «мессеры» атаковали их товарищей, а они не могли предупредить.
— Курт, есть чем прикурить? — К одному из отдыхающих солдат-зенитчиков подошел товарищ из соседнего орудийного расчета.
Кинув коробок спичек, тот продолжил пиликать на гармошке.
— Наши летят, — вернув коробок и выпустив ароматный дым, проговорил куривший.
Прервав монотонное пиликанье, Курт поднял голову и прислушался.
— У русских самолетов не осталось, не зря же у нас две батареи забрали, но звук мне незнаком, а я наших всех различаю.
Вдруг в небе вспыхнула яркая слепящая звезда.
— Подсветка! Боевая тревога! — вскочив, тут же заорал Курт.
Однако было поздно, в свете опускающегося на парашюте осветительной бомбы мелькнул силуэт серебристого одномоторного моноплана, в котором солдаты мгновенно узнали по рисункам силуэт русского разведчика Р-10. Через мгновение на батарею посыпались мелкие осколочные бомбы.
Зажимая рану на ноге, распоротую мелким осколком, Курт со злостью смотрел, как русские истребители И-16 заходят на железнодорожный мост, что защищала их батарея. После четвертого самолета один из ажурных пролетов с жутким скрипом раздираемого металла рухнул в реку, подняв небольшую волну. Но пикировать истребители-штурмовики не прекратили, видимо, у них была задача нанести как можно больше повреждений. И только когда они полностью освободились от бомб, при свете второй бомбы направились к железнодорожной станции. Только сейчас Курт понял, что и там звучат разрывы бомб, звук авиамоторов и слышен рев сирен.
Из восьми бомб в мост попали шесть, два больших всплеска легли совсем рядом. Лейтенант Абросимов радовался, свою вспышку он видел отчетливо.
— План «Б». Уходим, — послышалось в наушниках.
Под крыльями «ишачков» еще были эрэсы, их надо было выпустить по складам на железнодорожной станции. Так как задачу они свою выполнили и снаряды остались неиспользованными, группа истребителей направилась к окраине Варшавы.
Удары по мосту и станции нанесены были фактически одновременно. Поэтому, подлетая, они увидели свет пожарищ горящих эшелонов и пристанционных построек. Через минут на склады обрушились двадцать четыре огненных стрелы.
— Всем внимание! Уходим!
Обратно из всех авиагрупп не вернулись два поврежденных осколками от зенитных снарядов самолета. Эвакуационные группы из разведчиков Меньшикова выехали по координатам, что сообщили подбитые летчики.
Вторая болезнь сильно ударила по иммунитету, поэтому восстанавливался я дольше обычного. Несмотря на это, на следующий день после «часа Икс» я уже был в штабе, приказав перенести мою палату к нему, что было незамедлительно исполнено. Бойцы комендантского взвода быстро вырыли полуземлянку, связисты установили телефон, так что я был в курсе всего, что творилось в нашей группе. Даже выходил дважды узнавать новые сводки, но так как быстро уставал, то выходы были редки.
За первые сутки все, что было намечено, парни выполнили. Сейчас мы переваривали все то, что успели захватить. Железнодорожные линии перерезаны, мосты взорваны. Броды заминированы и находятся под присмотром мотопатрулей. Границы захваченных, вернее захватываемых территорий, проходят по рекам или болотам. Только в двух местах мы вынуждены были бросить два стрелковых батальона на перекрытие открытых мест, где нас могли сбить. Танкоопасное направление там было. Там сейчас возводились фортификационные сооружения, усиленные крупнокалиберной артиллерией, создавалось глубоко эшелонированное минирование, благо немецких мин у нас теперь вдоволь. Группы за два дня выполнили свои задачи, не считая мосты и броды, они захватили много тыловых служб противника, в основном в исправном состоянии. Даже восемь складов с продовольствием, про остальные я уж не говорю. Захватили два аэродрома, один из них тыловой, транспортный, другой боевой, дальняя авиация, там в основном базировались разведчики. Теперь у меня было восемь «Юнкерсов»-разведчиков и двадцать в бомбардировочном варианте. На аэродромы уже вылетел Гаврилов со своими командирами и теми безлошадными летчиками, которым не хватило машин. Были у него и такие, они должны принимать технику, перегнать к нам, полосы уже готовы, и начать освоение. Сейчас мотогруппы зачищали ближайшие от нашей границы населенные пункты от немецких комендатур. В крупных селах уже уничтожены, сейчас работают по мелким. Я собирался устроить некую ничейную землю у своих границ. По нашей территории, зачистку территории, включая лагеря военнопленных, вели люди Кучеры, усиленные бойцами охранного полка, пока они справляются. У капитана Меньшикова была особая задача, и его люди в данный момент ее выполняли. Сам капитан как координатор находился в штабе у радиостанции, ловя редкие сообщения в минуты отключения глушилки согласно расписанию.